Отчаявшийся охотник за сокровищами вскинул руку, словно безмолвно умоляя нежить о милосердии и пытаясь предотвратить неизбежное.
Только сейчас он заметил, что поднятая рука его отчего-то оказалась словно окована железом. Ее охватывала латная перчатка.
Та же перчатка, которую он видел на скелете Бартука.
Это ошеломляющее открытие еще не до конца угнездилось в мозгу Норрека, а с его губ уже сорвалось слово, которого он не понял, и мощное эхо его загремело в покоях. Драгоценные узоры на стенах вспыхнули ярче, еще ярче, и мистические враги троих друзей оцепенели.
Еще одно слово, такое же невразумительное, вылетело изо рта обескураженного ветерана. Узоры стали ослепительными……и взорвались.
Страшная волна чистой энергии прокатилась по покоям, накрывая восставших мертвецов. Черепки сыпались градом, и Норреку пришлось свернуться клубком — он старался стать как можно меньше. Солдат молился, чтобы конец был относительно быстрым и безболезненным.
Магия уничтожала нежить на месте. Кости и иссохшая плоть вспыхивали с готовностью промасленной растопки. Оружие таяло, громоздя горы окалины и пепла.
Но пламя не тронуло никого из троицы живых.
— Что происходит? Что происходит? — слышался безостановочный крик Сэдана.
Пылающий ад двигался с точностью и аккуратностью, поглощая лишь стражей гробницы, и ничего больше. Число нежити сокращалось, и с ним угасала и мощь колдовства, пока, наконец, дело не завершилось. Покой погрузились во тьму, их теперь освещали лишь два факела да отблески, прыгающие по множеству расколотых камней.
Норрек, видя столь опустошительный результат, аж задохнулся, удивляясь, что же он только что наделал и не накликал ли беды еще похуже. А потом он перевел глаза на перчатку, боясь снять ее, в равной степени страшась и того, что может случиться, если он сбросит железное облачение.
— Они… они все уничтожены,- выдавил Фаузтин, с трудом поднимаясь на ноги.
Балахон мага был рассечен во многих местах, тощий чародей баюкал руку, из которой все еще обильно струилась кровь.
Сэдан спрыгнул с груды, на которой он сражался. И, что примечательно, выглядел он совершенно нетронутым.
— Но как?
Действительно как? Норрек пошевелил пальцами в перчатке. Металл казался уже ему второй кожей, в нем было куда уютнее, чем можно было себе представить. Страх исчез, уступив Место размышлениям, что еще можно сделать при помощи древних доспехов.
— Норрек,- раздался голос Фаузтина,- когда ты натянул это?
Он не обратил внимания на вопрос, думая о том, что неплохо бы попробовать надеть и вторую перчатку — а еще лучше — все облачение, — интересно, как себя в нем почувствуешь? Когда-то, будучи молодым рекрутом, он мечтал возвыситься до главнокомандующего и от победы к победе накапливать богатства. Теперь эта старая, давно поблекшая мечта воскресла, и впервые ее осуществление казалось таким возможным…
Над рукой солдата нависла тень. Он поднял глаза и обнаружил озабоченно разглядывающего его чародея.
— Норрек. Друг мой. Возможно, лучше тебе снять эту перчатку.
Снять? Внезапно сама мысль о подобном потеряла для него всякий смысл. Перчатка — это ведь она и только она спасла им жизни! Зачем ее снимать? А может… может, Вижири просто решил захапать ее себе? Когда дело касается магии, такие, как Фаузтин, забывают о верности дружбе. Если Норрек не отдаст ему перчатку, Фаузтин способен просто отобрать ее…
Часть разума ветерана пыталась отмести ненавистное предположение. Фаузтин не раз спасал ему жизнь.
Они с Сэданом были лучшими — и единственными — друзьями Норрека. Восточный маг наверняка не способен на подлость… или способен?
— Норрек, слушай меня! — Какие-то эмоции, то ли зависть, то ли страх окрасили голос говорившего.- Сейчас жизненно важно и единственно правильно будет снять перчатку.