Хотя солнечные зайчики уже вовсю играли, прыгая по лагерю, внутри палатки Галеоны царила почти полная темнота, и, если бы не слабо чадящая под потолком одинокая масляная лампадка, ни командующий, ни его подручные не разглядели бы ничего дальше собственных носов. А тогда бы они пропустили много интересного.
Отовсюду свисали мешочки, пузырьки и разные безымянные вещички. Хотя у нее и были сундуки для хранения своих припасов, ведьма по каким-то ведомым лишь ей причинам отказалась от них, развешивая все предметы на крючках и петельках, тщательно выбирая место для каждого. Злорадный не задавал вопросов по поводу этих странностей волшебницы; ведь после того, как он получил бы желаемые ответы, Галеона могла развесить под пологом сушеные трупы, и он бы не посмел ничего сказать ей.
Впрочем, она почти так и делала. К счастью, многие ее снадобья скрывались в непрозрачных сосудах, но среди тех, что свободно свисали со стен, имелись и засушенные тельца редких животных, и их разнообразные части. Вдобавок некоторые предметы наводили на мысль об их недавней принадлежности человеку, хотя определенно сказать можно было бы лишь после тщательного исследования.
К пущему беспокойству военачальника, любовника ведьмы, единственная лампа в этом святая святых колдуньи рождала тени, пляшущие вне всякой связи с отбрасывающими их предметами. Частенько люди Злорадного видели, как пламя клонилось в одну сторону, а тень перемещалась совершенно в другую. А еще из-за теней палатка казалась куда просторнее внутри, чем решил бы сторонний наблюдатель, — словно, переступив порог, входящие попадали в другое измерение.
И как сосредоточие всего тревожащего и сбивающего с толку в этих покоях, хозяйка, колдунья Галеона, являла собой самое поразительное и волнующее зрелище. Когда она поднялась с разноцветных подушек, разбросанных на узорчатом ковре, огонь вспыхнул в каждом мужчине. Пышные черные волосы каскадом ниспадали на спину, открывая круглое притягательное личико с пухлыми красными, манящими губами, длинноватым, но милым носиком и глубокими, невероятно глубокими зелеными глазами, цвет и сияние которых сравнить можно было разве что только с изумрудами. Густые ресницы полуприкрывали эти глаза, когда казалось, что ведьма пожирает по очереди каждого входящего, просто глядя на него.
— Мой генерал…- промурлыкала она, и обещание звучало в каждом слове.
Чувственная, сладострастная Галеона с пышным телом выставляла свои прелести напоказ, как оружие. Платье ее, обрезанное, между прочим, специально, было так коротко, что едва не теряло своего основного предназначения, а сверкающие самоцветы подчеркивали низкий вырез на груди. Двигалась она так, словно ее мягко подталкивает ветер, и тонкая ткань обольстительно колыхалась вокруг тела.
Чары колдуньи произвели на Злорадного нужный эффект, но она ожидала нечто большего, чем легкое прикосновение его руки в перчатке к своей темно-коричневой гладкой щечке. Ведьма приняла ласку так, словно ее погладили мягчайшей шерсткой. Волшебница улыбнулась, демонстрируя белые остренькие, как у кошки, зубы.
— Галеона… моя Галеона… хорошо ли тебе спалось?
— Когда я действительно спала, то да… мой генерал.
Он хохотнул:
— И со мной было то же самое… — Но улыбка командующего резко исчезла. — Пока мне не привиделся сон.
— Сон?
Секунда, потребовавшаяся Галеоне, чтобы втянуть в себя воздух, прежде чем переспросить, говорила о том, что колдунья отнеслась к замечанию вполне серьезно.
— Да… — Он зашагал по шатру, глядя на жутковатые экспонаты коллекции ведьмы, но словно не видя их. Говоря, он поигрывал одним из суставов.