Мне придется покинуть вас и поискать где-нибудь в другом месте.
— Ага! Но только побыстрее, ладно?
— В два счета! А вы не... утоните или что-нибудь в этом роде...
Она снова рассмеялась своим звонким веселым смехом.
— Я могу плавать здесь хоть всю ночь! А если устану, могу опять уцепиться за якорную цепь, если захочу!
Якорная цепь. Она должна проходить где-то у самого форштевня.
— Так вот откуда вы появились, а?
— Ага. А когда я плыву к корме, я сажусь на винт.
— Вы... что...
— Сажусь на винт. Ну, на ту штуку, которая крутится и заставляет корабль двигаться.
— А-а!
«Наверное, мне самому следовало бы это сообразить», — подумал я. Мне вдруг показалось, что мы с этой маленькой голышкой давнишние и добрые друзья, по крайней мере, я так чувствовал. Мы беседовали с ней почти целый вечер, но я так и не мог представить себе, как она выглядит. По крайней мере, спереди. Я имел возможность познакомиться с ней только со спины, а какая бы она ни была привлекательная, это еще далеко не вся женщина, смею вас уверить, независимо от того, с какой точки зрения рассматривать этот вопрос.
— Послушайте, — сказал я. — Вы — Банни?
— Да. А как вы узнали?
— Я повстречался с парнем, который узнал ваш бикини.
— О, это, должно быть, Джо Наварро. Он мой партнер.
— В каком смысле партнер? — спросил я подозрительно.
— По выступлению. Мы выступаем в одном номере.
— Он что — плавает?
— Нет, мы танцуем. Я расскажу вам, когда выберусь наверх.
Я покосился на часы. 23.45. У меня оставалось пятнадцать минут. Только пятнадцать минут! Этого даже приблизительно не было достаточно для того, что я планировал.
— Я ушел! — крикнул я вторично в течение этой ночи и помчался на корму.
Мне лишь потом пришло в голову, что я вел себя в тот вечер, как экзальтированный мальчишка. Очевидно, виноват тут в значительной мере был, кроме всего прочего, и «бурбон» с содовой. Но это я сообразил потом, а сейчас ни о чем не думал, кроме проклятого веревочного трапа, который мои глаза тщетно искали по всей палубе яхты.
Я налетел на бармена.
— Трап! Где трап?
Он окинул меня холодным взглядом:
— Откуда я могу знать, где тут что лежит, на этой чертовой коробке!
Он вернулся к своей выпивке, затем медленно повернул голову и снова уставился на меня.
— А?.. Трап?..
Но меня уже след простыл. Я обежал весь «Сринагар» по периметру, осмотрел все поручни, но трапа нигде не было. Я знал, как выглядит эта штука, которую имела в виду Банни: такая веревочная лестница, которую свертывают в клубок, и он лежит где-нибудь, пока не понадобится. Тогда его быстро бросают за борт, и он снова раскручивается в лестницу. Но нигде ничего подобного не было, а я хотел сам найти и не спрашивать о трапе у всех встречных и поперечных. Это дело было такого рода, где толпа людей, бросающих за борт трапы, вовсе нежелательна.
Как раз за спардеком скованные медью ступени вели на нижнюю палубу. Я спустился вниз и одну или две минуты потратил здесь на безрезультатные поиски. Затем я сообразил, что где-то здесь должно быть нечто вроде кладовки, куда складывают всякую всячину, временно ненужную на палубе. Я пошел по тускло освещенному коридору, в который выходили двери кают, пока не дошел до двери, отличной от остальных. На ней не было никаких обозначений, и это обстоятельство навело меня на мысль, что здесь, очевидно, и была кладовка. Но я ошибся.
Я потянул за ручку, и дверь открылась. Я перешагнул высокий порог и заметил, что каюта освещена и... занята. Занята четырьмя мужчинами, которые буквально окаменели при моем неожиданном появлении. Четыре каменные статуи, четыре каменных лица. И одно из них было ястребиное лицо парня, которого я заставил так низко кланяться мне на палубе.
Никто не произнес ни слова, никто не сказал мне, что я был нежеланным гостем.