– Ты же знаешь, сколько людей в этом городе симпатизируют янки. Если мы хотим чего-нибудь добиться, нам следует держаться вместе.
Трэвис выбросил окурок и еще некоторое время наблюдал, как его дымок растворялся в прохладном утреннем воздухе, пока ветер не прибил его к небольшому сугробу и он не погас с легким шипением.
– Благодарю вас за заботу обо мне, но мой ответ «нет».
Улыбка на лице Терри мгновенно исчезла.
– Твой отец, Трэвис, был выдающимся членом Ордена рыцарей. Вряд ли он оправдал бы такое отношение к…
Трэвис повернулся к судье и посмотрел на него с нескрываемой злостью.
– Мой отец уже мертв.
– К сожалению. Но он был хорошим человеком, верным принципам южан, и как член Ордена он…
– Он был просто сукиным сыном, – заметил Трэвис. – И тот, кто убил его, оказал миру большую услугу.
* * *
Трэвис стоял у входа в «Маунтин Квин» и, облокотившись на стойку бара, рассматривал сценический помост в противоположном конце салуна. Красный бархатный занавес с золотыми кистями плотно закрывал сцену; управляющий салуна Хэнк зажигал светильники в зале. В оркестровой яме шла настройка инструментов. Трэвис поморщился, услышав звуки скрипки.
– Это скорее напоминает звуки, издаваемые цыпленком, когда ему сворачивают шею, а не скрипку! – прокричал кто-то из зала.
Трэвис ухмыльнулся и в душе согласился. Может быть, этот музыкант хороший скрипач, но плохой настройщик. На этой сцене впервые выступали не только Жоржетта Линдсей, но и большая часть оркестрантов. Почти все музыканты, за исключением пианиста, подались в теплые края еще несколько месяцев назад, когда в небе закружились первые снежинки.
– Джед, налей-ка мне стаканчик, – обратился Трэвис к бармену.
– «Сок тарантулов» или что-нибудь получше? – спросил Джед, хитро улыбаясь. В этот момент он был похож на мопса.
– Прибереги этот сок для ребят, – ответил Трэвис. – Похоже, им он нравится. Наверное, он придает бодрость после работы на прииске. – Он засмеялся. – Я же в этом не нуждаюсь и попробую что-нибудь получше.
Джед кивнул. Он достал бутылку бургундского, наполнил стакан и подал его Трэвису.
– Ты оставил мыльное пятно, когда брил свою лысину, Джед, – заметил Трэвис. Затем он отпил глоток золотистого вина, наслаждаясь его вкусом и ароматом. По всему телу разлилось приятное тепло.
Джед взглянул в зеркало.
– Черт побери, так и есть, босс. – Он отцепил висевшее у пояса полотенце, поплевал на него и потер нужное место. – Теперь в порядке, босс?
Трэвис улыбнулся.
– Да. Как всегда.
К Трэвису подошел Хэнк. Его белая рубашка не могла скрыть мощных мускулов и контрастировала с темными усами и бородой.
– У нас сегодня аншлаг, босс. Игровые столы заполнены до отказа, и виски течет рекой. Все ждут певчую птичку. – Он засмеялся и направился навстречу еще одной группе старателей, столпившихся у входа. – Похоже, у Мэгги сегодня выходной, не говоря уже о полудюжине других салунов Вирджиния-Сити.
Трэвис внимательно оглядел зал. Хэнк прав. Игровые столы были заполнены до отказа. Мест осталось совсем мало, а люди все подходили. Его прислуга, бармены и официантки сегодня сполна отработают свой хлеб.
«Маунтин Квин» относился к салунам, выстроенным и меблированным с неплохим вкусом, чего и добивался Трэвис. Шторы из красного бархата и такой же занавес на сцене, дорогие французские обои, пол из превосходного дубового паркета, мебель красного дерева, обивка стульев, шитая золотой и серебряной нитью.
Одна из официанток улыбнулась Трэвису. Он ответил ей тем же. Голубое сатиновое платье женщины с глубоким вырезом в меру обнажало грудь и плечи. В отличие от других салунов города, официантки «Маунтин Квин» были только официантками, не более.