Он оставил ее одну посреди незнакомого города, направившись в его противоположный конец, с каждым шагом уходя от нее все дальше и дальше.
Мимо прогрохотала повозка, где-то с шумом захлопнулась дверь. Тучи нависли еще ниже.
Кэтлин была ошеломлена. Ей стало как-то не по себе. Уэйд Баркли не оглядывался, не замедлял шаг. Он действительно уходит, сейчас сядет в коляску и уедет на ранчо «Синяя даль» — без нее.
И что ей тогда делать?
Она стиснула зубы, расправила плечи и, с тихим стоном подняв сундучок, пошла следом за ним, пытаясь сохранить достоинство.
Ветер трепал ее платье, теребил легкие светлые локоны. Она пылала от негодования — негодования на того, кто должен был встретить ее со всей любезностью, отвезти на отцовское ранчо и обращаться с ней уважительно, выполняя все ее просьбы. Вместо этого он ее оскорблял, тащил за руку на глазах у всех и в конце концов бросил одну.
Чуть не плача, она шагала по главной улице, таща сундучок, и редкие капли дождя падали перед ней в пыль. К тому времени, когда она добралась до «Продуктовой лавки Пита» и увидела Уэйда Баркли, стоявшего у двух гнедых лошадей, запряженных в повозку, она просто задыхалась. Капли пота блестели у нее на лбу, лицо было красным, как полевые маки, которые покрывали равнину на подъезде к городу.
— Повозка? — задыхаясь, сказала она, подходя к нему сзади и бросая проклятый сундук в пыль. — Почему вы не приехали в… коляске?
— Нужно было купить кое-какую провизию. Без повозки никак. — Уэйд обходился минимумом слов. Он отошел от лошадей и сдвинул какие-то мешки, лежащие на повозке. — Значит ли это, что в конце концов вы решили поехать на ранчо?
— Блестяще, мистер Баркли. — Рука у Кэтлин горела после тяжелого сундучка. — Я вижу, что ваши логические способности превышают только ваши прекрасные манеры и обаяние.
— По моей работе мне не очень-то нужны манеры и обаяние, — неторопливо сказал он. — А сейчас я как раз собираюсь заняться своей работой. Тащить вас на ранчо — это, принцесса, не светская любезность, а просто часть моей работы.
— То есть именно то, что вам поручил мой отец. Уэйд обогнул повозку, подошел к Кэтлин и смерил ее взглядом.
— Верно.
— А как вы думаете, ему понравилось бы, что вы заставляете меня нести тяжелый сундук, гнаться за вами по улицам и терпеть ваши невыносимые грубости?
Уэйд уставился на нее, раскрыл рот, потом снова закрыл.
Да катись все к черту, он ведь встретил ее! Риз, наверное, ожидал от него гораздо большего, но эта самовлюбленная, избалованная, капризная красоточка не заслуживала ни уважения, ни симпатии, ни доброты. Она заслуживала только хорошего пинка.
— Давайте я помогу вам сесть в повозку, мисс Саммерз, — сказал он, заставляя себя говорить вежливо. — Если вы не такая гордая, чтобы ехать в ней.
— У меня нет особого выбора, не так ли?
И Кэтлин позволила ему помочь ей. В руках, поднявших ее с земли, было столько силы, что ей стало немного не по себе.
Он бросил сундучок в заднюю часть повозки поверх мешка с картофелем. Кэтлин смотрела вперед.
— И еще одно, мистер Баркли, — произнесла она ледяным тоном, когда он, легко вскочив на сиденье, устроился рядом с ней и взял в руки вожжи. Лошади плавно тронулись с места.
— Что такое, мисс Саммерз?
Даже его ленивый медленный выговор действовал ей на нервы.
— Я вас предупреждаю заранее. — Каждое слово она выговаривала ясно и четко. — Как только мы приедем на ранчо «Синяя даль», вы будете уволены.
Глава 2
— Уволен?
— Вот именно.
— Уволен! — Под все более мрачным небом Вайоминга раздался громкий смех Уэйда Баркли. Он встряхнул вожжи, и лошади перешли на быструю рысь, вздымая копытами клубы пыли. Городишко под названием Хоуп остался позади, а они направлялись к западу по обширной степной равнине.
Уэйд продолжал посмеиваться.