— Когда мы вернулись вчера домой, я все думал, — тихо сказал он, — что поступаю, как трус, Силь. Не годится мужчине прятаться за спину женщины.
— Но, Клайд… — начала было Сильвина, но он поднял руку, призывая ее замолчать.
— Я принял решение, — сказал он, — и поступлю так, как сделал бы маркиз, окажись он на моем месте. Я собираюсь ему во всем признаться, Силь. Я скажу ему правду — и надеюсь, что он поверит мне.
Сильвина сжала руки.
Секунду она колебалась, не сказать ли брату, что эта жертва уже не нужна. Маркиз обещал спасти их обоих и знал, что трудное положение, в котором оказался Клайд, — не его вина. Но тут она вспомнила, что обещала маркизу никому не рассказывать о происшедшем. А как она могла успокоить Клайда, не открыв ему, что попала в чужую спальню, убегая от любвеобильного мистера Каддингтона?
— Если маркиз будет сегодня у себя, — нервно произнес Клайд, — я попрошу, чтобы он принял меня. Наверное, после ленча это будет удобно. Если нет, то обязательно завтра. Не спорь со мной, Силь, я решился.
Он посмотрел на сестру словно впервые и увидел у нее на глазах слезы.
— Ничего, — сказал он, — не надо огорчаться. Я приму то наказание, какое мне назначат, и, надеюсь, покажу себя мужчиной.
— Ах, Клайд, я так горжусь тобой! — воскликнула девушка.
— Не с чего, — ответил он, смутившись. — Мне следовало это сделать сто лет назад. Но только когда я попал в Алтон-Парк, познакомился с маркизом и почувствовал, как он отличается от этой низкой свиньи, Каддингтона, я понял, что позволил себя запугать и веду себя, как подлец. Отцу было бы стыдно за меня, и маме тоже. Ты не должна была позволять мне так поступать, Силь.
— Я так боялась за тебя!
— Мне стыдно за самого себя, право же. Ну, ладно, надо мне идти. Раннее утро не время для героики. — Клайд подошел к сестре и обнял ее.
Сильвина не успела больше ничего сказать ему — он ушел. Услышав, как за ним захлопнулась парадная дверь, она сжала руки и прошептала:
— Спасибо тебе, Боже, слава Тебе! Только сейчас девушка поняла, как больно ранила ее готовность Клайда принести ее в жертву, не обращая внимания на ее страдания, ради того, чтобы самому оставаться в безопасности. Теперь он намерен был сам бороться с трудностями, как подобает мужчине, и с внезапным приливом радости Сильвина подумала, что этим они обязаны маркизу.
Какой он необыкновенный, какой хороший и безупречный во всем!
Девушка долго сидела в столовой. Она была так счастлива, что не замечала, как бежит время. Бесси не стала беспокоить ее. Потом она поднялась наверх, надела шляпку и вывела Колумба погулять на солнышке. Вернувшись, она вспомнила, что еще ничего не сделала по дому.
— Извини, Бесси, — сказала она, встретив старую служанку в узкой прихожей. — Я этим утром расслабилась, но ты должна меня простить.
— Я готова простить вам все, что угодно, лишь бы видеть ваше личико счастливым, мисс Сильвина, — ответила Бесси. — Вы заслуживаете счастья, право слово.
— Все будет в порядке, — сказала девушка. — Обещаю тебе, Бесси, все будет в порядке!
Но еще не смолкли ее слова, как в дверь громко и настойчиво постучали. Бесси пошла открыть — и в дом тут же ворвался мистер Каддингтон.
— Вы! — ахнула Сильвина, бессознательно отступая.
— Идемте быстрее, — сказал он. — Произошел несчастный случай. Вы должны немедленно ехать к Клайду. Он ранен и зовет вас!
— Что случилось? — воскликнула Сильвина. — Что с ним?
— Я все расскажу вам по дороге, — ответил мистер Каддингтон. — У, вас есть плащ?
— Где-то есть, — растерянно сказала она, дрожащими от волнения руками надевая шляпку.
— Я сказал — плащ, — укорил ее мистер Каддингтон. — У меня открытый экипаж, а ветер холодный.