Алтон увидел, как при этих словах опустились уголки ее рта, — и снова вдруг на ее щеках показались ямочки, и она добавила:
— Вот почему я сегодня одна пришла в лес, хоть это и значило нарушить границы частного владения.
— Вы больше их не нарушаете, — ответил он. — В будущем вы можете приходить в этот лес с полным правом — я даю вам свое разрешение на это.
— Вы говорите серьезно? — взволнованно спросила Сильвина, но глаза ее тут же погасли. — Я никогда не забуду, сэр Юстин, что вы подарили мне это право. Я буду помнить об этом, хотя больше никогда сюда не приду.
— Почему вы так говорите? — спросил маркиз. — Лес будет вас ждать.
— И я всегда буду думать о нем, — тихонько проговорила она. — Я буду вспоминать, как пришел напиться олень, как в ветвях ворковали горлицы, а я чувствовала себя в безопасности… В безопасности от того, что ждет меня за лесом.
Ее голосок замер, и маркиз понял, что задавать вопросы не следует. Вместо этого он сказал:
— Похоже, будущее видится вам весьма мрачным. Вы и вправду ясновидящая? Она улыбнулась:
— Я не цыганка, которая просит позолотить ручку, хотя и вправду встречала цыганок, которые могут предсказывать судьбу; но большинство их — шарлатанки. Да, иногда я заглядываю в будущее, если можно так выразиться. Моя мама — шотландка, седьмой ребенок седьмого ребенка (а в Шотландии такие люди считаются провидцами). Мне кажется, она передала мне часть своих способностей.
— Что вы имеете в виду? — спросил маркиз, стараясь ее разговорить.
— Иногда, встречаясь с людьми, я интуитивно ощущаю, что они из себя представляют, — объяснила Сильвина. — Конечно, это получается не со всеми, но порой это… случается.
Минуту помолчав, она сказала так тихо, что он с трудом смог расслышать ее:
— Это случилось совсем недавно. Как только я встретила его… я поняла, что он за человек.
— И что он за человек?
— Плохой, злой. Он просто негодяй! И дело не в том, что он говорил — это было достаточно мило! Но, казалось, от него исходит что-то и тянется ко мне, и я… не могу… вырваться.
Тут голос ее прервался, и маркиз снова увидел в ее глазах такой ужас, какого никогда не ожидал увидеть на лице женщины.
— Это человек… — сказал он. — Вы не можете его избегать?
Сильвина покачала головой:
— Нет, я не могу избегать… его. Маркизу очень хотелось расспросить ее подробнее, но интуиция подсказала ему, что этого делать не следует.
Постепенно, будто составляя детскую головоломку из отдельных кусочков причудливой формы, он пытался получить полную картину, зная, что Сильвина — как олень, которого испугало их присутствие: одно неосторожное слово, и она скроется под защиту своей сдержанности и ее светлая душа будет для него недосягаема.
— Скажите, как вы узнаете такие вещи? — спросил он.
Она на минуту прикрыла глаза, словно для того, чтобы забыться от преследующих ее мыслей, потом повернулась к нему.
— Хотите, я расскажу вам о вас?
— «Я»— это предмет, который все находят завораживающим, как я полагаю, — ответил маркиз.
— Тогда я расскажу вам, — отозвалась Сильвина. — Как только вы подняли Колумба, я поняла, что вы — хороший и добрый. И больше того, в вас есть что-то внушающее доверие всем — и мужчинам, и женщинам, и животным.
— И вы поэтому доверяете мне? — спросил маркиз.
— Вы — рыцарь, пришедший мне на помощь, — просто сказала девушка. — Я сразу, еще до того, как вы заговорили со мной, поняла, что вы — друг и не сделаете мне ничего дурного. Я не могу объяснить, откуда я это узнала, но эта уверенность просто была во мне, такая сильная и непоколебимая, что я пошла бы с вами куда угодно, зная наверняка, что мне нечего бояться.
— Спасибо, — сказал маркиз. — Мне кажется, я в жизни не слышал более добрых и лестных слов.