– Будем ждать вас на месте, – поклонился он Меган, которая пристраивала корзинку Пенелопы. Девушка помахала им вслед рукой, незнакомец развернул лошадь и поскакал в направлении Эшборн-Мэнор.
Вот предательница!
Глава 3
– Это далеко? – Голос незнакомца звучал у самого уха Пенелопы.
Теплое дыхание… и запах. От мужчины пахло простором лугов, немного элем и еще чем-то резким, мужским. Сильные руки надежно удерживали ее в седле, заставляя сердце тревожно колотиться. Пенелопа очень остро чувствовала, как ее ягодицы упираются в его расставленные бедра.
– По дороге – с полмили, – пробормотала она.
– А через поля ближе?
– Э-э, пожалуй.
– Отлично!
Видно, ему нравилось это слово. Он пустил лошадь в галоп и свернул с дороги. Лошадь высоко взлетела под своей ношей, потом тяжело приземлилась, но всадник крепко держал Пенелопу, не давая ей соскользнуть вниз.
– Не бойтесь, – проговорил он. – Я никогда вас не отпущу.
Сердце девушки застучало еще сильнее, хотя она понимала: он имел в виду вовсе не то, что ей хотелось бы слышать. Его английский был небезупречен. Без сомнения, он хотел лишь сказать, что с ним она в безопасности.
– Я даже не знаю, кто вы такой, – перекрикивая ветер и стук копыт, заметила она.
– Зовите меня Деймиен, – отвечал он. – Так легче.
«Легче, чем что?» – хотела спросить Пенелопа, но решила поберечь дыхание и больше не кричать. Она обеими руками держалась за шелковую лошадиную гриву. Деймиен был совсем рядом.
Пенелопе прежде не доводилось находиться так близко к чужому мужчине. Даже танцуя вальс с Рубеном, она не оказывалась в таком тесном контакте с мужским телом. Широкая грудь Деймиена плотно прижималась к ее спине, поводья он держал низко – руки в перчатках чуть не лежали у девушки на коленях. Его перчатки были тонкой выделки, и Пенелопа подозревала, что сделаны они были на Бонд-стрит в Лондоне. Они облегали кисти Деймиена, как вторая кожа, выразительно подчеркивая мускулистую силу его рук.
Деймиен заметил ее изучающий взгляд и широко улыбнулся.
– Как вас зовут?
Девушка целое мгновение не могла вспомнить ответ на этот вопрос,
– Пенелопа, – наконец выдохнула она.
– Пенелопа, – повторил он, задерживаясь на каждом слоге и словно бы пробуя эти звуки на вкус. – Пенелопа. Как жену Одиссея.
– Да. Только я не умею прясть.
Он рассмеялся, вокруг его глаз собрались морщинки. У Пенелопы закипела кровь.
– Мне не следовало вам этого сообщать, – пробормотала она.
– Что вы не умеете прясть? Почему это должно меня беспокоить?
– Я имею в виду свое имя. Мы не были представлены. Вам не следует даже знать моего имени, не то, что произносить его вслух.
Он хохотнул, в его груди загрохотало.
– Но ведь я вас увожу. Почему же мне нельзя произносить вашего имени?
– Увозите меня? – переспросила она.
– А вам бы хотелось?
Пенелопа, куда вы хотели бы помчаться?
– Я думала, вам надо в Эшборн-Мэнор.
– Надо. Но у меня там скучное дело. Возможно, мне следует провести еще один счастливый день и лишь потом заняться этим делом. – Он придержал лошадь, и она пошла шагом. Теперь они оказались далеко от дороги, в лугах, среди высокой травы, прячущейся в густой тени редких деревьев. – Вы можете меня осчастливить, Пенелопа.
Ее сердце колотилось как сумасшедшее.
– Вы заигрываете со мной?
– Нет. – Его улыбка растаяла. Он смотрел на девушку потемневшими глазами. – Я – как это у вас говорят? – делаю вам предложение.
Щеки девушки вспыхнули. Ему не следует говорить такое. По крайней мере, не ей, незамужней дочери баронета, которой он даже не был представлен. Нужно его остановить, объяснить, что если там, откуда он приехал, такое возможно, то в Англии – нет. Но она чувствовала, что вся горит от удовольствия, словно в кожу впиваются тысячи крохотных иголочек.