Вторично он побывал там на пятом году правления, когда совершал первое великое паломничество, главной целью которого было восстановление порядка в мире после хаоса, вызванного двумя восстаниями прокуратора Дантирии Самбайла. В тот раз он, как и сейчас, проехал Алханроэль по суше, в Алаизоре сел на судно, которое доставило его на Остров, а оттуда отправился на Зимроэль, где посетил Пилиплок на восточном побережье и Ни-мойю в глубине континента.
На одиннадцатый год правления Престимион решил совершить второе паломничество, однако на этот раз на Зимроэле он начал его с Ни-мойи и побывал в хрустальном городе Дюлорне, а затем в отдаленных западных городах Пидруиде, Нарабале и Тил-омоне, крайне редко видевших в своих пределах короналей. В ходе той поездки Престимион также нашел возможность еще раз навестить мать. На шестнадцатом году своего пребывания в Замке он предпринял третье, и последнее, паломничество, оказавшееся совершенно экстраординарным: он проехал по Алханроэлю на юг, в Стойен, оттуда опять-таки на Остров, а далее, к удивлению всего мира, направился на юг, на суровый пустынный континент Сувраэль, не видевший лика короналя более трех сотен лет.
И вот сейчас он снова подплывал к Острову. Перед ним воздвигалась из моря знакомая гигантская пирамида, сверкающий белый меловой утес феноменально правильной формы, поднимающий высоко над водой три уступа; а на самом верху этой пирамиды располагалась святыня святынь, Внутренний храм, где обитала Хозяйка с миллионами своих помощников. Солнце в это время дня стояло почти в зените, и гладкая стена Острова в его могучем свете сияла почти невыносимым отраженным блеском.
Несмотря на величину Острова — на любой планете, кроме Маджипура, он считался бы полноправным континентом, — на нем имелось всего лишь две гавани, в которых можно было высадиться с судов: Талеис на западной стороне, обращенной к Зимроэлю, и Нуминор на северо-восточной стороне, глядевший на Алханроэль. Престимион всегда прибывал на Остров через порт Нуминора. Талеиса же он никогда не видел. И сейчас, стоя на палубе быстрого судна, которое в пятый раз принесло его сюда, и глядя на сияющий в свете солнца белый мол, окружавший нуминорскую гавань, понял, что, по всей вероятности, так никогда там и не побывает.
Престимион был уверен, что это будет его последнее посещение Острова Сна. И ему не нужно было ехать на Зимроэль по окончании своих дел здесь, чтобы тем оправдать краткую остановку в Талеисе, так что удовлетворить свое любопытство он уже не сможет никогда. Мир теперь принадлежал Деккерету. Понтифексы не устраивают великих паломничеств, и ему, когда он будет стареть, предстоит все тише и незаметнее пребывать в Лабиринте.
Судно неторопливо скользило по почти неподвижной воде к Нуминору. Пассажиров обдувал теплый приятный ветерок. Эти широты были царством вечного лета. Остров всегда стоял в цвету; Престимиону казалось, что он даже с такого расстояния мог рассмотреть яркие пятна элдироновых и танигаловых рощ и усыпанных лиловыми цветами кустов суалей, которые в изобилии росли на множестве меловых террас острова.
Рядом с Престимионом стояла Вараиль, а чуть поодаль — Септах Мелайн и Гиялорис, сопровождавшие понтифекса в поездке. Принцы Тарадат, Акбалик и Симбилон тоже находились на палубе. Маленькая леди Туанелис, которой океанское путешествие нисколько не нравилось, оставалась в каюте, где провела большую часть поездки.
Капитан судна, крупный скандар, покрытый серовато-лиловой шерстью, приказал отдать якорь.
— А почему мы встаем на якорь так далеко? — поинтересовался принц Симбилон.
Престимион собрался было объяснить, но Тарадат, который во время последнего паломничества Престимиона уже побывал здесь вместе с отцом, ответил раньше.