Он начал заметно сутулиться, в его густых, еще несколько месяцев тому назад ярко блестевших золотых волосах во множестве появились серебряные нити, а морщины по сторонам носа, которые тогда только-только начали чуть заметно обозначаться, теперь превратились в глубокие борозды. Очевидно, он очень тяжело воспринял смерть Теотаса. Абригант и Теотас, третий и четвертый сыновья леди Териссы, были чрезвычайно близки, особенно в последние годы, когда королевские обязанности Престимиона вынуждали его держаться особняком.
— Нас теперь осталось только двое, — сказал Абригант с чем-то похожим на удивление, как будто не мог поверить собственным словам. Голос его был мрачным и чрезвычайно печальным, как отдаленные завывания ветра. — И насколько странно, насколько неправильно, что наши братья умирают такими молодыми! Сколько было Тарадату, когда он погиб в войне против Корсибара? Двадцать четыре? Двадцать пять? А теперь Теотас, который был даже моложе меня, ушел так безвременно!..
В его взгляде временами мелькали странные вспышки, создававшие впечатление безумия.
— Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что могло привести его к смерти? — спросил Престимион Он сам только-только успел приучить себя воспринимать случившуюся трагедию относительно спокойно.
— Это был припадок безумия; они случались с ним все чаще и чаще, — напряженным голосом ответил Абригант. — Это все, что я смею тебе сказать, брат. Деккерет позже сам будет более подробно говорить с тобой об этом. Но пойдем; вот парящие экипажи, на которых мы отправимся в замок Малдемар. — Он поклонился Вараиль и Фиоринде, которые молча стояли за спиной Престимиона, пока тот беседовал с Абригантом. — Прошу вас, мои сестры.
В течение всей поездки из Лабиринта женщины почти не расставались. Они были облачены в желтые траурные одежды, и обе выглядели настолько пораженными печалью, что незнакомец не смог бы угадать, которая из них вдова покойного принца, а которая — его невестка. Трое маленьких детей Фиоринды, две девочки и мальчик пяти лет, застенчиво выглядывали из-за спины матери, они явно не могли постичь всей величины несчастья, постигшего их семью.
— Вот ваш экипаж, — сказал Абригант, сопровождая их к двери. Леди Туанелис и юному принцу Сим-билону предстояло ехать вместе с матерью, тетей и кузенами. — А я поеду с понтифексом, — добавил он, указывая на собственный парящий экипаж Престимион уселся туда, следом вошли двое его старших сыновей, и Абригант тронул машину с места.
За время поездки от города Малдемара до поместья Абригант, казалось, успокоился и даже распрямился. Скорее всего, присутствие рядом с ним в столь тяжелый момент старшего брата стало для Абриганта большим утешением и словно сняло с него изрядную часть гнета.
Он искренне порадовался тому, как выросли дети Престимиона и как хорошо они выглядели. Молодой Тарадат действительно уже походил на настоящего принца, как, впрочем, и Акбалик; один лишь Симбилон еще оставался ребенком. Однако леди Туанелис, страдавшая в последнее время от кошмаров, которые оказывали на нее, судя по словам Фиоринды, примерно такое же действие, как и на Теотаса, выглядела, по мнению Престимиона, не очень хорошо. Неприятные сны начали недавно посещать и Вараиль. Но об этом Престимион ничего не стал говорить Абриганту.
— А какие в этом году вина! — восторженным тоном рассказывал Абригант, казалось даже, на миг забывший о постигшем семью горе. — Престимион, дождись, пока можно будет их попробовать! Это год из годов, год из веков! Красное просто изумительное, как я говорил Теотасу только… только… месяц… наза…
Его голос пресекся, и Абригант замолчал на полуслове. Вся восторженность исчезла, и глаза вновь зажглись сухим лихорадочным блеском.