Они, казалось, ползли к нему по сверкающей полированной поверхности стола — захватчики, требующие его внимания.
Деккерет казался усталым и даже слегка больным. Сегодня он был одет не в роскошные королевские одежды, а в простую серую тунику, свободно перехваченную поясом на талии.
— Да, Фулкари, извинения. — Он, казалось, выдавливал из себя слова — За то, что я втянул тебя в такие неудачные, несчастные отношения.
Она почувствовала себя сбитой с толку этим заявлением.
— Несчастные? Ладно. Но ведь это я сама сделала их такими. Почему же ты должен чувствовать себя обязанным за что-то приносить извинения? И что это за слово такое — «несчастные», Деккерет? Неужели наши отношения были на самом деле такими уж несчастными? Или это тебе так кажется?
— Только с недавних пор. Но ты должна согласиться, что все и впрямь закончилось несчастливо.
Фраза отдалась в ее душе гулким ударом колокола. Все закончилось. Все закончилось. Все закончилось.
Да. Конечно, все закончилось. Но она не желала слышать эти слова. Несколько слогов, произнесенные вслух, резали так же беспощадно, как сверкающее лезвие меча.
Фулкари немного выждала, пока ей станет чуть легче.
— И все равно, — сказала она, — я не понимаю, что ты чувствуешь такого, за что следует просить прощения.
— Ты просто не могла об этом знать. Но именно поэтому я попросил тебя прийти сюда сегодня. Я не могу больше скрывать от тебя правду.
— О чем ты говоришь, Деккерет? — все сильнее тревожась, спросила Фулкари.
Она ясно видела, что он с большим трудом подбирает слова, чтобы ответить ей.
За время, прошедшее после их последней встречи, он, казалось, постарел на пять лет. Его лицо было бледным, искаженным усталостью, под глазами лежали тени, а широкие плечи ссутулились, словно сидеть сегодня прямо ему было слишком тяжело. Такого Деккерета — усталого и охваченного внезапным приступом нерешительности человека — она никогда прежде не видела. Ей захотелось подойти к нему, погладить его по голове, вложить ему в душу и мысли хоть немного покоя.
— Ты помнишь, Фулкари, — нерешительно проговорил он, — когда я впервые увидел тебя, меня сразу же потянуло к тебе. Я, должно быть, был похож на человека, пораженного молнией.
Фулкари улыбнулась.
— Да, я помню. Ты смотрел, и смотрел, и смотрел.. Ты смотрел на меня настолько пристально, что я начала всерьез беспокоиться, все ли в порядке с моей одеждой.
— Все было в полном порядке. Я просто не мог оторвать от тебя взгляд, только и всего. Потом ты скрылась за спинами других, а я спросил кого-то, кто ты такая, и устроил так, что тебе отправили приглашение на вечер, который леди Вараиль давала на следующей неделе. Где тебя мне представили.
— И ты снова смотрел на меня.
— Естественно. А ты помнишь, что я сказал тогда? Нет, об этом у нее воспоминаний не сохранилось.
Что бы тогда ни было сказано, эти слова канули в небытие, увлеченные замешательством и волнением того первого момента.
— Наверное, ты спросил, сможешь ли еще раз увидеть меня? — неуверенно проговорила она.
— Это было позже. А что я сказал в первый момент?
— Неужели ты действительно предполагаешь, что я могу помнить все в таких подробностях? Деккерет, это было так давно!
— Ну, а я помню, — откликнулся он. — Я спросил, не жил ли кто-нибудь из твоих предков в Норморке. Нет, ответила ты, все и всегда обитали в Сипермите. А я сказал тебе на это, что ты очень напомнила мне одного человека, которого я знал когда-то в Норморке, а именно — мою двоюродную сестру Ситель. Ты совсем не помнишь этого разговора? Невероятное, сверхъестественное сходство. Твои глаза, твои волосы, твой рот и подбородок, длинные руки и ноги… Ты была настолько похожа на Ситель, что я подумал, что мне явился ее призрак.
— Значит, Ситель умерла?
— Двадцать лет назад.