— Убирайся в дальнюю комнату! — приказал он. — И чтоб ни звука, или тебе же хуже будет!
«Неужели кто то все таки пришел мне на помощь?» Судя по виду, Мелеагрант сейчас готов был на любое безумство и уж точно не стал бы объяснять Гвенвифар, что происходит. Она медленно попятилась по направлению к маленькой комнатке. Мелеагрант последовал за ней, не выпуская меча из рук; Гвенвифар задрожала и сжалась в ожидании удара… Что он сделает — убьет ее или постарается сохранить как заложницу на случай бегства?
Гвенвифар так никогда и не узнала, что же он замышлял. Внезапно голова Мелеагранта развалилась, и во все стороны брызнули кровь и мозги; Мелеагрант неестественно медленно опустился на пол — и Гвенвифар тоже осела, теряя сознание. Но прежде, чем она оказалась на полу, ее подхватил Ланселет.
— Госпожа моя, моя королева… любимая!
Он прижал Гвенвифар к себе, и королева, еще не очнувшись до конца, поняла, что он покрывает ее лицо поцелуями. Она не пыталась возразить; все это было словно во сне. Мелеагрант валялся на полу в луже крови, рядом лежал его меч. Ланселету пришлось перенести королеву через труп, прежде чем он смог поставить ее на ноги.
— Откуда… откуда ты узнал? — запинаясь, пробормотала Гвенвифар.
— Моргейна, — коротко пояснил Ланселет. — Когда я вернулся в Камелот, она сказала, что пыталась уговорить тебя не уезжать, не дождавшись моего возвращения. Она предчувствовала, что тут какая то ловушка. Я взял коня и поехал следом за тобой, прихватив полдюжины воинов. Твою охрану я нашел в лесу, неподалеку отсюда — их связали и заткнули рты кляпами. После того, как я их освободил, остальное уже было несложно — этот мерзавец явно думал, что ему нечего бояться.
Ланселет лишь сейчас отстранился настолько, чтобы разглядеть синяки, покрывающие лицо и тело Гвенвифар, разорванное платье, разбитые, распухшие губы. Он коснулся дрожащими пальцами ее губ.
— Теперь я жалею, что он умер так быстро, — сказал он. — Я с радостью заставил бы его страдать, как страдала ты, — любовь моя, бедная моя, что же он с тобой сделал…
— Ты не знаешь, — прошептала Гвенвифар, — ты не знаешь…
И, снова разрыдавшись, она прижалась к Ланселету.
— Ты пришел, ты пришел, я думала, что никто за мной не придет, что я больше никому не нужна, что никто не захочет даже прикоснуться ко мне, раз меня так опозорили…
Ланселет обнял ее и принялся целовать с неистовой нежностью
— Опозорена? Ты? Нет, это он опозорен, он, и он за это заплатил… — бормотал он между поцелуями. — Я думал, что потерял тебя навеки, что этот негодяй убил тебя, но Моргейна сказала, что нет, что ты жива…
Даже сейчас в Гвенвифар на миг вспыхнули страх и негодование: неужели Моргейне известно, как ее унизили? О Боже, только бы Моргейна этого не знала! Она не выдержит, если Моргейна будет знать обо всем!
— А что сэр Экторий? Сэр Лукан…
— С Луканом все в порядке; Экторий уже немолод и перенес тяжелое потрясение, но нет причин бояться, что он умрет, — сказал Ланселет. — Тебе нужно спуститься вниз, любимая, и noказаться им, чтоб они знали, что их королева жива.
Гвенвифар взглянула на свое порванное платье и нерешительно коснулась покрытого синяками лица.
— Может быть, я немного задержусь и приведу себя в порядок? Я не хочу, чтобы они видели… — Гвенвифар не договорила — что то сдавило ей горло.
Ланселет мгновение поколебался, затем кивнул.
— Да, верно. Пусть они думают, что он не посмел оскорбить тебя. Так будет лучше. Я пришел один, потому что знал, что смогу справиться с Мелеагрантом; остальные сейчас внизу. Давай я обыщу другие комнаты — подобный негодяй наверняка держал при себе какую нибудь женщину.