— Не смей отодвигаться, сука! — крикнул Мелеагрант, с силой всаживая в нее член. Гвенвифар вскрикнула от боли, и он снова ударил ее. Она застыла, вхлипывая, позволив ему делать все, что захочет. Казалось, это будет длиться вечно: огромное тело Мелеагранта поднималось и опускалось раз за разом: пока, наконец, Гвенвифар не ощутила пульсирующие, мучительно болезненные выбросы его семени. Затем Мелеагрант вышел из нее и откатился в сторону. Гвенвифар судорожно вздохнула и попыталась натянуть на себя одежду. Мелеагрант встал, рывком застегнул ремень и махнул ей рукой.
— Отпусти меня! — взмолилась Гвенвифар. — Я обещаю… обещаю…
На лице Мелеагранта заиграла жестокая усмешка.
— Почему это я должен тебя отпускать? — спросил он. — Нет уж: раз ты тут, ты тут и останешься. Тебе что нибудь нужно? Может, платье взамен этого?
Гвенвифар встала, продолжая всхлипывать, изнемогая от стыда и дурноты. В конце концов, она сказала:
— Я… можно мне немного воды и… и чего нибудь поесть. И… — Она расплакалась, не выдержав унижения. — И ночной горшок.
— Как будет угодно моей госпоже, — с издевкой произнес Мелеагрант и вышел, снова заперев дверь.
Через некоторое время скрюченная старуха принесла Гвенвифар кусок жирного жареного мяса, ломоть ячменного хлеба, кувшин пива и кувшин с водой. Кроме того, она принесла одеяла и ночной горшок.
— Если ты отнесешь послание моему лорду Артуру, — сказала Гвенвифар, — я отдам тебе вот это, — и она вынула из волос золотой гребень. При виде золота старуха просияла, но сразу же испуганно оглянулась и выскользнула из комнаты. Гвенвифар снова разрыдалась.
В конце концов, она немного успокоилась, поела, попила и попыталась хотя бы немного отмыться. Она чувствовала себя больной и разбитой, но хуже всего было ощущение того, что она опозорена, осквернена.
Неужели Мелеагрант сказал правду, что Артур теперь не захочет ее возвращения? А может, он и прав… Будь она мужчиной, она никогда бы не пожелала ничего того, чем хоть раз воспользовался Мелеагрант…
Нет, это несправедливо! Она ведь ничего не сделала — ее просто заманили в ловушку и использовали против ее воли!
«А разве я этого не заслужила ?… Я считала себя верной женой, а любила при этом другого…» Королеву замутило от вины и стыда. Но некоторое время спустя к ней все таки вернулось самообладание, и Гвенвифар принялась обдумывать то неприятное положение, в котором она очутилась.
Она находится в замке Мелеагранта — старом замке ее отца. Ее изнасиловали и держат в заточении, и Мелеагрант заявил, что намерен владеть этим островным королевством по праву ее супруга. Нет, этого Артур не допустит. Что бы он ни думал о самой Гвенвифар, он все равно пойдет войной на Мелеагранта — хотя бы ради чести Верховного короля. Наверное, это будет нелегко, но возможно — отбить остров у Мелеагранта. Она не знала, каков боец из Мелеагранта, если не считать того случая, подумала королева с несвойственным ей мрачным юмором, когда его противник — беспомощная женщина. Но как бы там ни было, ему не выстоять против Артура, нанесшего сокрушительное поражение саксам при горе Бадон.
А после этого ей придется предстать перед Артуром и поведать, что с ней произошло. Нет, лучше уж покончить с собой. Невзирая на все старания, Гвен не могла представить, как же она будет рассказывать Артуру о том, что Мелеагрант сделал с нею… «Я должна была сопротивляться упорнее… Артур в сражениях смотрит в лицо смерти; однажды он получил такую рану, что на полгода оказался прикован к постели. А я… я перестала бороться после нескольких оплеух…» Если бы она была колдуньей, как Моргейна! Она бы превратила этого мерзавца в свинью! Но Моргейна никогда не очутилась бы в лапах у Мелеагранта — она сразу учуяла бы западню.