Я предлагаю, чтобы объединенные силы союзников управляли землями Альфатии вместе в течении какого-то времени, быть может долгого.
Волшебник выглядел сбитым с толку. — Но что тогда мы будем иметь с этого? Мне представляется, что мы должны взять столько земли, сколько мы в состоянии, и осваивать ее.
Джерридан безнадежно махнул рукой. — Я не могу не обращать внимания на то, что в военном отношении мы самое слабое государство западе. Отсюда мы не можем удержать ни одной части Альфатии. Но если земли Альфатии будут открыты для нас, почему мы вообще должны оставаться здесь? Пока никто другой не предъявит на них права, мы могли бы посылать туда группы переселенцев и основывать колонии прежде, чем кто-нибудь другой узнает об этом. Мне представляется, что это намного лучше, чем провозглашать Альфатию своим владением.
Тельвин решил не говорить ничего; он знал, что Флэмы всегда строят планы, и чем грандиознее, тем непрактичнее. Он даже спросил себя, а не будет ли на самом деле хорошо, если Флэмы и Альфатиане нападут друг на друга. Тогда они могли бы совершенно замечательно уничтожить друг друга не вовлекая в это дело остальной мир, хотя он по-прежнему сомневался, что дело зайдет настолько далеко.
— Хорошо, но это все еще слишком далеко от нас, — продолжал Джерридан, меряя комнату своими длинными ногами. — Непосредственно сейчас меня больше всего заботит как бы приобрести союзников, которые помогут нам в войне с Альфатией. Говорил ли Император Корнелиус об этом?
— Да, упоминал, — ответил Тельвин, тщательно выбирая слова. — Он просил передать, что в этом отношении есть несколько обнадеживающих новостей. Он верит, что его влияния вполне достаточно, чтобы убедить некоторые другие государства присоединиться к союзу против Альфатии. Он ничего не сказал, как он собирается добиться этого, но я сомневаюсь, что он сказал бы такое без серьезных оснований.
— Это обнадеживает, — согласился король. — Я спрашиваю себя, а не могли бы и мы использовать наше собственное влияние… Я не льщу себе, я прекрасно знаю, что в других странах меня не ставят слишком высоко, зато Повелителя Драконов…
Тельвин попытался скрыть немедленное чувство вины. Пришло время для него высказать свою собственную позицию, но только сейчас он осознал, что изо всех сил надеялся избежать этого.
— Да, я полагаю, что мои слова могут произвести впечатление, — осторожно ответил Тельвин. — Проблема в том, что я никогда не осмелюсь использовать свое влияние для чего-нибудь плохого и неправильного. Как Повелитель Драконов я отвечаю только за них и за то, чтобы они не нарушали договор. Я никогда не осмелюсь дать драконам полную свободу и тем более натравить их на кого-нибудь. Вы должны помнить в каком отчаянном положении мы были пять лет назад, когда казалось, что мы уже ничего не можем сделать, чтобы спасти себя.
— Да… Я помню это, даже слишком хорошо, — согласился Джерридан. — Насколько я понял, вы утверждаете, что если будете вовлечены в войну с Альфатианами, это может разрушить доверие, которое питают к вам драконы?
— В точности, — согласился Тельвин. — Нравится это нам или нет, но драконы являются намного большей опасностью, чем Альфатиане когда-либо будут. Против Альфатиан у нас, по меньшей мере, есть шансы.
Маг Калестраан мгновенно запозрил что-то недоброе. — Это ваше мнение или драконы запугали вас?
— Карендэн полностью согласна со мной, — твердо сказал Тельвин. — По ее мнению я не должен вмешиваться, и я считаю, что ее мнением нельзя принебрегать.
— Я вынужден согласиться, — задумчиво сказал Джерридан. — Я понимаю важность вашего положения и не осмеливаюсь требовать большего. Хорошо, на эту тему достаточно.