Их слюна обжигает. Можешь ослепнуть.
Вокруг поднимались на ноги потрясенные соседи. Подавленный Линден сидел на траве, опустив голову и повесив руки. В волосах его блестела кровь, и стекала струйкой по подбородку. Танфия двинулась было к нему.
Но один из упавших так и не встал. Эодвит подошел к мертвецу, перевернул тело и завыл от отчаяния.
Это был его брат. Танфия смотрела на лицо любимого дяди Эвайна, белое и пустое. На голове и плече виднелись страшные раны, нанесенные громадными когтями. Все тело залило кровью.
В бестеневой, серой мгле запахло смертью. По лицу Танфии потекли слезы. Она вцепилась в отцовское плечо, но оба молчали.
– Кто-нибудь принесет из деревни носилки, и мы его отнесем домой, – мягко проговорил их сосед, только позавчера помогавший им собирать урожай. – Пойдем, Эодвит.
– Нет, – ответил отец Танфии. – Я останусь с ним. Иди с Линденом, Тан. Я потом.
Девушке не хотелось бросать отца, но ослушаться она не посмела. Ему надо было побыть с братом.
Танфия поставила Линдена на ноги.
– Это дядя Эвайн, – прошептала она, когда парень покосился на склонившегося у теля Эодвита. – Как же я маме-то скажу?
– О боги! Мне так жаль…
– Пошли к нам, – предложила Танфия. – Я промою и перевяжу твою рану.
Линден кивнул.
– Они сожрали нашу рыбу, – прошептал он.
– Что?
– Этот ублюдок Бейн и воевода – они сожрали форель, что мы поймали с Имми, а потом забрали ее!
Танфия обняла его за плечи. Слова не шли с языка.
По дороге к деревне за ними увязался Руфрид. Танфии это не больно понравилось, но от горя и гнева она смолчала.
– Как он? – спросил Руфрид, имея в виду брата. – Сильно ранен? Отвечай!
– С какой стати?! – вспылила Танфия. – Ты и пальцем не шевельнул, чтобы помочь?
– Да потому, что это была дурость невозможная! Посмотри, что из нее вышло!
– Драконосоколы. Если б не они, мы бы еевернули .
– Это были не дра’аки, Тан, – проговорил Руфрид.
– Конечно, они. Кто еще?
– Дра’аки не нападают стаями. Они редко спускаются с гор. И, во всяком случае, они не валятся с ясного неба и не пропадают, как тени! Ты знаешь, они бросаются на скотину или детей. Они не нападают на взрослых, не оставляют раненых умирать, и не наносят таких ран. Эти твари слишком крупны для дра’аков. И ты видела, какого они цвета?
– Наверное, другая порода; ну, птицы ведь тоже разные бывают!
– Дра’аков нельзя научить защищать людей!
Все это Танфия знала и сама. Знала, но не могла признать. Слишком много невероятных вопросов вставало тогда.
– Научить? Не дури.
– Похожи они на дра’аков, да не они, – пробормотал Руфрид. – Это… не знаю, кто. Но кто-то пострашнее.
Гулжур взирал на поле боя еще долго после того, как людишки разбрелись. Он всегда оставался посмаковать погибель. Голод отступил, сменившись сытостью и теплом, но запах крови продолжал манить, а жаркие волны, исходившие от единственного оставшегося на поле плакальщика, приятно кололи кожу. Всего одна смерть, а сколько боли!
Но наконец Дозволяющий неохотно отвернулся и двинулся своей дорогой, скрывая под капюшоном полупрозрачный лик и ухмылку черепа под ним. Эти людишки хотя бы показали норов, и дали ему насладиться боем. Быть может, не в последний раз?..
Глава третья.
Игры в янтаре
Из палаты, изукрашенной янтарем, белым мрамором и черным ониксом, озирал царь Гарнелис свои владения. В одиночестве ожидая вестей, он прижался лбом к холодному стеклу в узком стрельчатом окне, а под ним до самого дымчато-лилового горизонта раскинулась блистательная Париона.
Величайший в Авентурии город расплескался по склонам и подножьям трех холмов. Красота его была сродни величию роскоши, подобно лугу, покрывшемуся за ночь сугробами лепестков.