Всего восемь, едут парами на гнедых конях. Шестеро в зеленом, их воевода в зеленом, лиловом и золотом, и чиновник в синем. И все вооружены, мечами и луками… На густо-синем знамени виднелся знакомый герб: драгоценность, дерево и восьмираздельное годовое колесо.
Люди царя Гарнелиса.
Артрина их появление и порадовало, и озадачило. Со времен разгрома бхадрадомен некогда многочисленная авентурийская армия съежилась почти до невидимости. Осталась едва лишь пара тысяч солдат – шествовать на парадах в больших городах, и учить ополченцев – на случайсамого худшего . Но в эти мирные годы солдаты в зеленых мундирах служили скорее стражей, дружелюбной и едва ли военной. И даже при том в них редко возникала нужда. Артрину, к примеру, никогда не приходилось к ним обращаться. Излучинка управлялась с собственными делами. Так зачем они приехали?
По мере приближения вокруг солдат нарастал ореол зевак. Деревенские, по больше части дети, бежали за ними, любопытные и радостные. Артрин, как мог, приготовился к встрече – пригладил густую седую шевелюру, оправил серую хламиду и подтянул пояс.
По лестнице простучали шаги, и в комнату ворвался Линден. Изомира поспевала за ним.
– Отец!
– Знаю. Видел. Уже иду. Позови Мегдена и Колвина. И пусть Фрейна принесет пива, а кто-нибудь присмотрит за конями.
У тяжелых дверей Дома Собраний Артрин подождал, покуда всадники спешатся. Подошедший к нему человек был росл и пузат. Короткие черные волосы обрамляли раскормленное, грубое лицо с узкими глазками. Одежда поизмялась в пути. Золотая звезда с сапфиром на правом плече выдавала в нем чиновника высшего ранга – регистата, того, кто исполняет царские указы.
Артрину этот человек был знаком. Когда-то они вместе служили в хаверейнском совете. Староста стиснул челюсти.
– Бейн.
– Артрин, старина!
Старые знакомцы встретились на пороге, ухмыляясь и с излишней сердечностью похлопывая друг друга по плечам.
– Редкая часть – видеть тебя здесь, – сказал Артрин. – Все, кто верен царю, должны жить в мире. Так что привело тебя сюда?
– О, по государственным делам, – отмахнулся Бейн. – Хотя, надо сказать, не вполне обычным. Это великая, огромная честь. Я здесь по указу самого царя.
– Ты из самой Янтарной Цитадели? – Артрин был потрясен. На его памяти лишь один или два человека осмеливались заявить, что одолели долгий, далекий путь.
Бейн прокашлялся.
– Не совсем. Всего лишь из Скальда. Но я – регистат, и действую и по поручению князя Сеферетского, и – как в данном случае – по личному указанию царя.
Фраза эта сочетала в себе слои лжи и угрозы. Всем было известно, что князья Сеферетские не имели никакой реальной власти. О, перед ними преклонялись, и важнейшие решения требовали их одобрения, но реально уделом правил не Луин Сефер, родовое гнездо князей, а умеренно скудоумный Скальдский совет. Но царь… это было совсем другое дело.
Артрин коротко поклонился, стараясь не выказать ни зависти, ни насмешки. Но, проводя Бейна по лестнице в свою рабочую комнату, он с трудом сдерживал тошноту. Он же ничуть не способнее меня, думал староста, так почему он поднялся так высоко, когда я очутился в Излучинке? Подличаясь перед нужными людьми, чего я никогда не выносил?
– Впечатлен твоими успехами.
– Да ну, – отмахнулся Бейн, точно прочитав мысли Артрина. – Все мы служим царю Гарнелису, как бы скромен не был вклад каждого из нас.
Артрин совершил героическую попытку встать выше собственной ярости.
– Испей со мною вина. Я наказал сыну предоставить провизию твоим людям.
Он разлил вино по кубкам, и сел напротив своего гостя за широкий стол у окна. Комната была скудно и ветхо обставлена. Штукатурка промеж темных потолочных балок пожелтела.