Танфия понятия не имела, с чего начать рассказ об увиденном, и оттого промолчала. Эйния обняла дочь, и обе женщины глянули в окно, в ночь.
– А что другие? – спросила Танфия наконец.
– Другие?
– Этих ты не видала? Ты понимаешь, о ком я. Начинается на б…
– Молчи, Танфия! – перебила ее мать. – Нет, теперь их не увидишь. И никогда не произноси это слово! Говорили, они читают людские мысли. Что стоит их помянуть, и они явятся к тебе.
– Не верю.
– Веришь или нет, а о них лучше забыть.
– Прости. Мам?
– Да, милая?
– Ты никогда не подумывала покинуть Излучинку?
Эйния удивленно моргнула.
– Никогда. С какой стати? Я здесь родилась. Твои бабки и деды живут здесь… ну, трое из них. Здесь я полюбила твоего отца, здесь прожила жизнь. Что мне искать?
– Других мест. Новых людей. Иных идей.
– А, – отмахнулась Эйния, словно все это не привлекало ее совершенно, но взгляд, требовательно скользивший по лицу девушки, выдавал ложь.
– Мам, это для вас станет очень большим горем… если я уйду?
Долгая пауза.
– Не знаю. А ты вернешься? Знаю, ты об этом мечтаешь, Тан. Но я никогда не могла сообразить, почему. Все, кто любит тебя – здесь. Ты нужна земле. Конечно, ты не пленница, никто не станет тебя удерживать. Но я понятия не имею, что гонит тебя в путь.
Глава вторая.
Бейн
Конь уносил Гелананфию прочь из столицы, пока улочки Парионы еще спали.
С собой молодая женщина не взяла почти ничего – разве только кошель, набитый рудами и драгоценными камнями. И никаких царских одежд – обычный буро-зеленый охотничий костюм. Конь тоже не мог привлечь лишних взглядов – стройный торитский скакун чалой масти, неприглядный, но выносливый.
Гелананфия боялась. Не за себя – за отца, за любимого, за брата. И за всю Авентурию.
Город скрывался за горизонтом. Принцесса вспомнила о своем возлюбленном – они не виделись так давно. Со дня разрушения театра, которое он так старался предотвратить, ее милый не осмеливался более показываться в Парионе. Принцесса не знала даже, где он теперь.
Тракт посеребрили первые лучи рассвета. Скоро здесь станет людно. Гелананфия решительно дернула уздечку, сворачивая с дороги в холмы.
Уехать ей приказал отец. Тогда она впервые ощутила, в какой опасности находятся жизни ее близких. Те, кто спорил с царем, просто пропадали – или умирали, или бежали. Но масштаба бедствия она не представляла до той поры, пока ее возлюбленный отец не заговорил о том, чтобы самому покинуть Янтарную Цитадель. Отец ее остался там, пытаясь достучаться до царя… но надолго ли, Гелананфия не знала.
И теперь она покидала Париону – не ради спасения, но ради поисков ответа.
За время странствий по Девяти Царствам принцесса завела немало друзей. Но кто из них не выдаст ее царю, не пойдет против высшей воли? Да и в любом случае – не в ее натуре прятаться. Она должна знать правду.
На Гетласской гряде принцесса остановила коня, чтобы бросить на столицу прощальный взгляд. Сколько раз она замирала здесь, чтобы узреть ложащийся к ее ногам город, но никогда еще не была Париона так душераздирающе прекрасна. Восходящее солнце заливало расплавленным золотом луга, и реку, и три холма, на которых раскинулась столица – подножья их еще тонули в лиловых сумерках, но Янтарная Цитадель уже сияла огнем. В горле царевны встал ком. Так легко было представить себе театр, стоящий, как прежде, на месте, и город, нежащийся в этом безупречном сиянии… и царя, примирившегося с собой…
Кто-то следил за ней.
Гелананфия вздрогнула и оглянулась. По спине ее пробежал холодок. Ей показалось, что в отдалении, на заросшем холме, стоит кто-то, закутавшись с головой в балахон, и смотрит, смотрит знакомыми черными глазами. Но нет – то был обман зрения. Обычный пень.
Принцессу передернуло. Все же что-то там было. Словно предупреждение.
Решение созрело внезапно.