Чуть дальше, темнели макушки валунов. Всё казалось умиротворённым и безопасным, как огород бабки Агафьи: кузнечики в траве запиливали что-то тонкое и бесконечно длинное, а над головой разливала трели мелкая неутомимая пичуга.
— Покойно, как в вирые, — шепнул Извек Ворону. — Только тут не вирый, а мы не…
Он не договорил. У одного из валунов выросла человечья голова. Сотник разочарованно вздохнул:
— Эх, до чего ж не люблю…
Сдвинув меч поудобней, хлопнул коня по крупу. Убедившись, что хозяин всё видит, Ворон медленно подался дальше. Когда до камней остался бросок копья, странная голова поднялась, обнаруживая под собой крепкое тело. Человек вышел на тропу и, показав пустые руки, остановился. Сотник уважительно хмыкнул, узнав недавнего поединщика, оставшегося висеть на мосту. Придержав коня, удивлённо развёл руками.
— Никак ты, уважаемый, летать научился?
— Пришлось, — кивнул Бутян. — Иначе бы так и расстались, не поговорив.
— А надо?
— Думаю да! Потому, что если бы давеча с моста слетел ты… то нынче бы тут ехал я! А доехав вон до той горки, получил бы золота. Телеги две, а может и три.
— А-а, — протянул Сотник понимающе. — Тады, конечно, надо бы поговорить. Две телеги — не хвост собачий.
Спешившись, выжидающе посмотрел на атамана. Бутян, присел, приглашающе кивнул на глыбу напротив себя. Рассмотрев его осунувшееся лицо, Извек потянул с Ворона перемётную суму. Едва на свету показалась фляга, глаза атамана ожили. Бережно выкрутив пробку, Бутян приложился к баклажке. Пил долго, с наслаждением закрыв глаза. Оторвавшись, выдохнул и повертел флягу в руках.
— Обыкновенная фляга, — пожал он плечами и осмотрел Извека с головы до ног. — Да и меч, вроде простой, доспех не богат, сума не мудрёная, разве что у коня… слух хороший. Ума не приложу, с чего бы это столько золота за твоё добро предлагать?
— А это и не моё вовсе. Коник, правда, мой, а всё остальное везу хозяину отдавать.
— Ага-а, — протянул Бутян понимающе. — Тогда ясно. Значит плата за твою голову, а остальное для отвода глаз или как подтверждение, что тебя нет.
Сотник промолчал. В груди появилось нехорошее предчувствие, непонятное и потому ещё более настораживающее. Бутян же охотно продолжал рассуждать.
— И правильно предупреждал, чтобы всем войском тебя ловили. Да вишь, не сдюжили, на авось пронадеялись. Да и я дурень верил, что слажу.
— Может и сладил бы, коли всё так просто было. — заговорил Извек. — Токмо, мечик этот Кладенцом зовётся, в баклаге вина не меряно, всё твоё войско упоить можно, да и в сумке еды на всю жизнь хватит. Так что твоему хозяину было о чём печься.
— У меня нет хозяина! — холодно проговорил атаман, но видя, что дружинник не хотел его унизить, миролюбиво продолжил. — Просто иногда оказывал ему услуги, когда надо было кого сыскать в белом свете. Мне не в тягость, а с оплатой… старичок не скупился.
Извек кивнул, заметив испытующий взгляд атамана. Чтобы развеять недомолвки, пожал плечами.
— А мне Кощей старичком не показался.
Бутян улыбнулся и кивнул крупной головой.
— Это он может. При своих летах держится молодцом. Ну, да это его дело. Мне же интересно, что вы с ним не поделили? И с чего он так на тебя окрысился. Неужто умудрился это барахло у него стащить.
— Да нет, сам дал на время. Пока его поручение не выполню. Только плату обещал не золотом.
— Каменьями! — со знанием дела предположил Бутян.
Извек отрицательно покачал головой. Атаман нахмурился, поскрёб могучий подбородок, покумекав, хлопнул себя по лбу и выпалил:
— Царство? Земли? Власть?… Бессмертие?!
— На что мне всё это, — усмехнулся Сотник. — Просто услуга за услугу. Я своё сделал, вот еду за обещанным.
— Сдаётся мне, что Бессмертный не очень хочет исполнять уговор.