На батьку поглядывал скривившись, будто в облике Бутяна что-то не нравилось. Наконец хлопнул себя по лбу и поволок из-за пояса кривой клинок.
— Держи, батько, так сподручней будет, а я и рожком обойдусь.
Он похлопал по окованной серебром, узкой стороне рога, больше похожей на витую рукоять. Атаман кивнул, сунул оружие в пустующую петлю топора и прыгнул на коня.
— Выдвигаемся, пока в памяти!
Пока подбирал повод, Дрозд тоже взлетел в седло и расправил грудь. Глаза горели в предвкушении дикой погони. Кони, чувствуя настроение хозяев, мощно рванули в галоп, рассекая мордами горячий полуденный воздух. Горная тропа уводила от отвесных круч, постепенно спускаясь к беспорядочным россыпям камней. Встречный ветер быстро высушил лица, но вскоре скачка вновь осыпала лбы и носы мелким бисером пота. Вырвавшись на пологий склон, всадники придержали коней. Две пары глаз заметались по расстелившемуся вниз плоскогорью. Руки одновременно взметнулись туда, где в голубой дымке жаркого воздуха, среди зеленых пятен медленно ползла чёрная букашка.
Бутян с Дроздом без слов пришпорили коней. Солнце, начавшее валиться к скалам, продолжало нещадно палить и людей, и лошадей. На удилах замученных животных снова повисла жёлтая пена. Бутян знал, чем грозит такая гонка, но страшась потерять цель из виду, торопился взять след на податливой земле.
Наконец, деревья приблизились настолько, что стали различимы желтоватые стволы и ветви, покрытые длинной хвоей. Кони пошли медленней и вскоре выехали на прогал со свежими следами. Бутян спрыгнул с шатающегося коня, уткнулся взглядом в землю с сухонькой, вмятой через равные промежутки, травой. Рядом взбили пыль сапоги Дрозда. Косоглазый рыскнул носом по земле, тряхнул головой, разбрызгивая пот, и замер, как пёс над медвежьим следом.
— Теперь уж не упустим.
— Не должны. — согласился Бутян.
Поглядев в сторону уходящих следов, взял мокрого коня под уздцы и двинулся вперёд. Дрозд скользнул глазами по сторонам, заторопился следом. Мелкие рощицы быстро сменились просторным сосняком. Кони остыли и мягко ступали по жёлтому хвойному ковру. Скоро следы Ворона свернули вбок, где путь перегораживала полоса сочной зелени. Дыхнуло прохладой. Кони, почуяв близость водопоя, оживились, ускорили шаг. У ручья почти вырывали узду из рук. Растолкав стебли могучего хвоща, опустили морды и запыхтели, жадно втягивая ледяную воду.
Бутян, не торопясь утолять жажду, приблизился к прогалу в зелени, присел у чётких глубоких следов и, оглянувшись на подручного, осклабился. Зачерпнул в ладони воды, плеснул себе в лицо, посидел с довольной улыбкой, плеснул ещё и только потом, набрав полную пригоршню, медленно выпил. Рядом мощно хрустнули сочные стебли. Дрозд, как подрубленное дерево, плашмя рухнул в ручей и долго пил, погрузив всю голову в воду. Наконец приподнялся на руках, отфыркнулся, подышал с затуманенными от блаженства глазами и опять плюхнулся в ручей. Бутян ещё раз неторопливо попил и, подождав немного, потащил подручного из ручья. Косоглазый досадливо утёрся, с сожалением поглядел на кристально чистую воду и нехотя поднялся. Бутян ухмыльнулся.
— Коням оставь, а то весь ручей выхлебаешь.
— Могу, — кивнул Дрозд и громко чихнул. Шагнул к лошадям, поймал уздечки, двинулся за атаманом через ручей. На другом берегу стащили сапоги, вылили воду и, забравшись в сёдла, тронули коней шагом. Через сотню шагов Бутян оглянулся на горы и, щурясь на заходящее солнце, негромко пробормотал:
— Дадут боги, скоро узнаем, куда наш приятель путь держит.
— Ага, — поддакнул Дрозд. — И к кому. И зачем.
— И почему. — добавил атаман задумчиво.
Не мешкая, поспешили дальше, сквозь рощицы, что постепенно сбивались в могучий сосняк.