Колдун шагнул в воздух и рассеялся на ветру клочком серого тумана. Откуда-то донеслось насмешливое:
— И торопись, эти не отстанут! Сейчас испарину утрут, и за тобой!
Сотник глянул на Ворона.
— Понял? Давай улепётывать…
Бутян прикидывал потери. Даже без подсчёта видел, что утратил две трети войска, в которое вложил всё: деньги, силы, время, надежды и мечты. Отборный отряд, успев рассыпаться в стороны, конечно, остался. Злой, готовый на всё, но слишком малый, чтобы называться войском.
Со всех сторон стягивались выжившие после огненной лавины. А в голове атамана, обжигая изнутри кубышку черепа, пульсировали тяжёлые мысли:
— Не слишком ли дорогая цена за одного человека? Не слишком?! Не то, что слишком… А недопустимо высокая цена!
Бутян прикрыл веки. Пальцы скребнули по земле, выворачивая из плотного грунта мелкие камешки. Кулаки сжались, натянув крепкими мослами побелевшую кожу. Надо было задуматься при первом же знакомстве с этим путником, когда в тёмном перелеске сложил головы передовой разъезд. Или когда так быстро лишился ещё дюжины сорвиголов, первыми пустившимися в погоню. Теперь, в мгновение ока, потерял ещё полторы сотни. Осталось без малого три десятка, ещё пятьдесят — движутся с обозом. Итого, меньше сотни…
Размышления прервал звякнувший о камень рог. Косой, осматривавшийся на вершине валуна, тяжело ухнулся в трёх шагах.
— Всё, батька, того, кто огнём швырялся, больше нет. Растаял в воздухе, будто и не было. А этот… — Дрозд скрипнул зубами. — Эта паскудная морда подалась дальше. Скачем вдогон? Пока не ушёл…
Бутян поднял на подручного щёлочки глаз, ласково улыбнулся, отчего стал похож на помесь коня и волка.
— Так ты, соколик, ещё ни хрена не понял?
Косоглазый поправил рог, в недоумении захлопал глазами.
— Да-а, — так же медленно продолжал Бутян. — Нихренашеньки ты, дударь, не понял. Это не паскудная морда. Это тот, которого при встрече надо объезжать за тыщу шагов… а лучше за две.
Бутян замолчал, прикрыв глаза. На висках то и дело натягивались жилки, спугнутые вздувающимися желваками. Косой повертел туда-сюда перебитым носом, присел возле вожака. Собрав морщины на лбу, поинтересовался сквозь зубы:
— Так как, батько? Назад что ли?
Веко атамана поползло вверх и, в лицо опешившему Дрозду вперился бесстрастный взгляд. Затем вверх поползла улитка второго века. Когда оба глаза почти продырявили переносье подручного, блеснули квадратные зубы.
— Назад?! — Бутян громко расхохотался. — Вперёд, жеребчики! Только вперёд!
Вожак поднялся, расправил плечи, хлопнул вскочившего косого по спине.
— Дуди, соколик! Кучкуемся! Раненых — на коней и навстречу обозу. Пусть встают лагерем и ждут. Остальных от обоза — вперёд. Под сотню наскребём.
Бутян окинул взором каменную пустошь. Кивнул на туши покалеченных коней, чтобы позаботились дать быструю смерть. Кто-то тут же бросился исполнять, а над горами уже катился рёв боевого рога, заставляя вздрагивать всё живое за много полётов стрелы.
Услышав далёкий надсадный стон, охрана обоза вскинула головы и, набирая скорость, бросилась на зов. Скоро выметнулись на выжженный склон, усеянный обугленными трупами. Резко остановились, будто ударились в стену запаха горелого мяса, но из-за ближайшей горы вновь коротко рявкнул рог Дрозда. Вбивая копытами пепел, кони рванули с места. Миновав плато, увидали остатки войска, пристроились в хвосте. Из коротких злых фраз узнали о случившемся, тянули шеи, с опасением поглядывая в голову колонны. Скоро атаман придержал коня, подождал когда подтянутся задние. Окинув взглядом невеликое войско, зло сплюнул. Ругнул и чародеев, и Кощея с его поручением, и горы с пригорками.
Впереди, в расщелине скал, показался обрыв и начало древнего моста.