— Да слыхали, что старый знакомый кое-что перепрятать решил, а поручил тебе.
Извек замер с клешнёй в зубах. Прищурился, отложил еду, поправил меч.
— А вам что за дело, кто, кому и что поручил. Не у вас же скрал. А своё — куда хочет, туда и прячет…
— Да ты успокойся, — засмеялся рыжий. — Нам чужие яйца без надобности. Ты ешь, ешь, а перепрятать успеешь, мы тебе даже поможем.
Сотник с сомнением отхлебнул вина, выжидающе молчал, пока незнакомец не продолжил.
— В вещице этой огромная сила схоронена, и нам хотелось бы знать, что она упрятана хорошо и надолго. Тем паче, что яйцо это у Кощея не всегда было, и до того, как он туда свою смерть упрятал, в скорлупе уже много чего понапихано было. В нём же полмира уместиться может, только сумей открыть и закупорить.
Сотник недоверчиво кивнул, поглядел на неторопливый прибой.
— А помочь как собираетесь? Вместе со мной поплывёте, или на берегу, коня стеречь останетесь?
— Поплывём! — ответил Рыжеволосый. — Чего коня стеречь? Тут, на полдня вокруг, ни души не сыщешь.
Он глянул на спутника.
— Как там у нас с лодочкой?
Мыслитель оторвался от дум. Рассеянный взор скользнул по берегу и вернулся к огню. Веки закрылись, тело обмякло и застыло, как осенний омут. Через некоторое время пошевелил пальцами на ногах, разомкнул губы.
— Уже не далече. — проронил он задумчиво и оглянулся.
Сотник тоже обшарил глазами синюю полоску на стыке воды и неба, но ничего не увидел. Рука незнакомца поднялась и ткнула пальцем вдоль берега.
— Ага, — улыбнулся рыжеволосый. — Идёт потихоньку. Пождём малость, уже скоро.
Извек таращил глаза в указанном направлении, но видел лишь рябь на поверхности воды, да чаек, мельтешащих над волнами. Иногда казалось, что различает тёмную точку, но не был уверен, что не мерещится. Наконец, устав щуриться, вернулся к еде. Когда догрыз четвертую лапу, снова бросил взгляд на море и замер. Неясная точка выросла и превратилась в лодью с обрывками паруса. Корабль лихо сёк воду острым носом и, раскачиваясь от боковой волны, быстро приближался. Что-то в этом неуклонном движении настораживало. Сотник отложил круглый панцирь, не сводил глаз с моря, пока не понял, в чём невидаль. На приближающейся посудине, ни на носу, ни у руля, ни за прибитыми вдоль борта щитами не было ни души. Лодья с драконьей мордой плыла сама по себе, будто бы не замечая волн и встречного ветра.
Ярл Якун как-то рассказывал о дракарах, что долгие годы странствуют по морям без команды. Но тогда Извек не поверил, приняв всё за хмельные байки и сказки северного народа. Теперь вовсю таращился на такое чудо и не верил глазам. Будто ведомый крепкой рукой, корабль шёл к ним. Едва нос посудины проскрёб полоску берега, незнакомцы поднялись. Рыжий мотнул головой.
— Пойдём прокатимся, пока не уплыл.
— А пойдём. — ответил Извек, вставая.
Достав из сумы яйцо, двинулся к морю. Подождал пока оба заберутся на борт, передал Кощееву реликвию и, подтянувшись, перенёс тело на палубу. Не успел оглядеться, как под днищем скрежетнула береговая галька и дракар двинулся от берега. Помня научение Кощея, Сотник вперился взглядом в скалы. Как и было обещано, столбы медленно заползали один на другой и скоро остались видимыми только два ближайших к воде.
— Табань, приехали! — пробурчал Извек, и тут же почувствовал, как доски дёрнулись из-под ног. Едва успев ухватиться за ближайший щит, со страхом глянул на спутников, но пальцы рыжего цепко держали кругляк скорлупы. Корабль замер, как выпь посреди осоки. Оба незнакомца сгорбились над яйцом. По ушам жахнуло, будто над головой лопнула гусельная струна, толщиной в руку. Палубу на миг заволокло дымом. Когда ветерок сдул белые клубы, в ладони мыслителя покоилась узкая вершинка яйца, напоминающая чашу.