— Вокруг нее были набросаны отрубленные руки, и она рвала их зубами и когтями…
— Прекрати, — сердито велел ему Куэйл. — Я хочу насладиться нашей удачей.
Он похлопал себя по груди, где держал кошелек с деньгами, и почувствовал под ладонью какой-то острый предмет. Засунув руку под рубашку, он вытащил неровный, переливающийся разными цветами диск, который забрал у странного существа, и тот засиял отраженным лунным светом.
— Эй, посмотри-ка, — воскликнул он, довольный собой, поскольку напрочь забыл о диковинном предмете. — Кажется, у нас осталось кое-что на память о нашем мальчике-рыбе.
— Разве ты не обещал вернуть ему эту штуку? — спросил Брукинс.
— Слово, данное рыбе, не считается, — рассмеялся Куэйл. — Я им каждый день что-нибудь обещаю, чтобы заманить в сети. И никогда не выполняю своих обещаний. Кроме того, даже если мы сейчас повернем обратно, вряд ли мы кого-нибудь застанем, цирк наверняка уже снялся с места. — Он принялся вертеть диск в руках, любуясь бликами на его поверхности.
— А они сказали, куда поедут дальше?
Куэйл задумался, пытаясь вспомнить, а потом кивнул.
— В Сорболд.
Большую часть пути они проехали в привычном молчании, Куэйл придумывал, как бы потратить деньги, а Брукинс пытался забыть, как они их получили.
10
Фарон проснулся, лежа в прохладной воде, и заморгал; в палатке было темно.
Он смог разглядеть лишь едва различимые тени сквозь тусклое стекло огромного чана, в котором находился. Он легко всплыл на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и ударился головой о брезент, натянутый над и вокруг его новой темницы.
Он попытался сообразить, как здесь оказался, но картинки в его ограниченном мозгу были туманными и причиняли острую боль. Фарон смутно помнил, как его вытащили из фургона и положили на какие-то носилки, как он испугался, что утонет, когда его засунули в чан с водой, но все остальное было покрыто мраком.
Некоторое время он беспомощно бился в стекло, потом попытался сдвинуть своими жалкими руками брезент, но вскоре отказался от попыток выбраться. По крайней мере он был защищен от лучей палящего солнца и находился в пресной воде.
Подумав о соленой воде, Фарон загрустил. Последний раз он разговаривал со своим отцом на борту корабля. Отец был страшно зол, он ушел на берег и больше не вернулся. Фарон видел, как он прошел сквозь диск Смерти и скрылся в глубокой пропасти, ибо лорд Роуэн, Ил Анголор, не впустил его в царство вечного мира. Смерть отца разбила сердце Фарона, и в нем поселилась бесконечная печаль.
А затем налетела волна, ознаменовавшая собой переход его отца в Подземный Мир.
Фарон находился в темной тюрьме, в резервуаре с сияющей зеленой водой, когда в борт корабля ударила волна. За несколько секунд до этого он услышал крики, но не имел ни малейшего представления о том, что происходит наверху, потом корабль накренился, вода из резервуара пролилась, а его прижало к переборке. Фарон потерял сознание и пришел в себя в море, окруженный обломками, и рядом не было ни одного живого существа.
Его долго носило по волнам, и он страдал от жалящей нежную кожу соленой воды и грохота волн, пока его, потерявшего сознание, не выбросило на берег, где он угодил в руки рыбаков.
Полог палатки сдвинулся в сторону, и внутрь пролился свет. Фарон поморщился.
Полная женщина, одетая в несколько рваных платьев, грязных передников и засаленных нижних юбок скользнула внутрь, держа в руках с длинными острыми ногтями поднос. Она шла босиком, ее плоские, покрытые мозолями ступни, были раза в два больше обычных и торчали под диковинными углами. Пальцы соединялись друг с другом перепонками, точно у лягушки.
Она подошла к чану и заглянула внутрь. Сердито расплескивая воду, Фарон бросился к дальней стенке.