* * *
В недрах далеких гор, в королевстве, граничащем с Сорболдом, последнее Дитя Земли вздохнуло. Кризис миновал, лихорадка прекратилась, и на гладком лбу высох болезненный пот.
Дитя вновь погрузилась в сон.
Рапсодия провела дрожащими пальцами по влажным волосам Меридиона. Слишком слабая, чтобы петь, она начала едва слышно произносить собственную ноту, эла, шестую ноту гаммы, Новое Начало, надеясь, что это придаст ей силы или хотя бы подарит облегчение.
Она вспомнила о тех временах, когда ее нота приносила ей утешение, напоминая о звезде, под которой она родилась, и о связи с ней, которая не прерывалась, даже когда она находилась во чреве Земли, двигаясь вдоль Оси Мира. По мере того как воздух в пещере становился все более спертым, у нее все сильнее кружилась голова, и ей вдруг показалось, что она продолжает ползти по Корню, сражаясь с живущими в нем хищниками, пытаясь выжить, обучая Грунтора чтению и получая взамен уроки фехтования, следуя за Акмедом, который вел их по бесконечным темным туннелям, ни разу не усомнившись в своей магии поиска пути.
«Я дала ему это умение, — подумала она, когда Меридион попытался судорожно вдохнуть, по ее щекам катились слезы, но Рапсодия их не чувствовала. — Какое же имя из тех, что я ему дала, позволило ему пройти сквозь огонь в центре Земли? — Тьма вокруг сгущалась. — О да. Следопыт. Находящий Тропу. Фирболг, Дракианин, Убийца, Перворожденный».
«Мой друг».
Ей было трудно даже повернуть голову, но Рапсодия почувствовала его пристальный взгляд: как и все обитатели пещер, он прекрасно видел в темноте. Она подумала о Грунторе, который с удивительной легкостью двигался по туннелям и пещерам, и об имени, которое она ему дала вместе с магией, позволившей и ему пройти сквозь огонь.
«Дитя песка и ясного неба, сын пещер и мрака земли. Бенгард, Фирболг. Старший сержант. Мой учитель, мой защитник. Повелитель смертоносного оружия. Могучая сила, которой все должны подчиняться. Верный друг, сильный и надежный, как сама Земля».
Такие слова она пропела тогда, связав Грунтора с Землей, так что его сердце стало биться в такт с сердцем Земли.
И хотя все вокруг уже плыло, ей пришла новая мысль.
«Нет, Грунтор и раньше был связан с Землей», — устало подумала она. Однажды Элинсинос сказала ей, что фирболги появились на свет в результате смешения крови Детей Земли, народа Спящего Дитя, и кизов, перворожденной расы стихии ветра. Само имя, фир-болг, означает ветер земли. Значит, он был связан с Землей с рождения, продолжала размышлять она.
С огромным трудом она коснулась губами головы сына.
— Ветер Земли.
Эти слова прозвучали неожиданно громко, словно они пришли извне — или их произнес кто-то другой.
Неожиданно тьма рассеялась.
Убедившись, что границы Илорка надежно охраняются, Грунтор спустился по длинным туннелям в Лориториум, содрогаясь при мысли о том, что он там увидит после нападения драконицы.
Перебравшись через гору обломков, последний барьер перед усыпальницей Дитя Земли, Грунтор ощутил на лице прохладное дуновение ветра земли, дарящее умиротворение, которого он так давно не испытывал.
Он подошел к алтарю, стараясь двигаться бесшумно, и на его широком лице появилось выражение несказанного облегчения.
Дитя спокойно спала, ее гладкое лицо, словно высеченное из серого камня, было теперь прохладным и сухим, веки больше не трепетали. Она наконец-то не выглядела изможденной, и ее тело перестало усыхать. Она дышала глубоко и ритмично, в такт с биениями сердца Земли, которые он ощущал в своей душе. Грунтор не представлял, чем можно объяснить происходящее, но возвращение спокойствия в подземный зал не вызывало у него сомнений.
Он наклонился и коснулся своими толстыми губами ее прохладного лба.
— Сладких тебе снов, милая, — прошептал он.
Рапсодия попыталась сесть.