Между стволами деревьев перед ними возникла фигура дракона, наполовину сотканная из эфира, наполовину вполне материальная. Акмед застыл на месте, инстинктивно отодвинув Кринсель себе за спину, и навел на дракона квеллан, который показывал Гвидиону Наварну несколько месяцев назад. Его реакция была мгновенной, разум напомнил о своем существовании чуть позже. Акмед уже совсем приготовился стрелять, но тут вспомнил, что однажды видел этого дракона — три года назад на Совете Намерьенов, и вирм сидел тогда у ног Эши, чем вызвал у короля болгов легкую досаду.
— Ллаурон? — резко спросил Акмед, не опуская оружия.
— Акмед, — нетерпеливо ответил знакомый голос, — где мой сын?
Глаза повелителя Илорка сузились.
— Он отправился в Гвинвуд к троим жрецам или в Наварн, чтобы раздобыть карету для Рапсодии и новорожденного щенка, — ядовито буркнул он.
Серо-голубые глаза дракона засияли.
— Значит, ребенок родился?
— Да, — кивнул Акмед. — А теперь будь добр, отойди в сторону, чтобы мне не пришлось попробовать мои новые диски, рассчитанные как раз на драконов.
— Нет, — решительно возразил дракон, и от источаемой им тревоги воздух вокруг короля болгов и повитухи стал теплым и сухим. — Задержись. Ты должен мне помочь. Приближается Энвин, она ищет Рапсодию, чтобы отомстить ей. Она будет здесь очень скоро. Помоги мне как можно быстрее забрать отсюда Рапсодию и моего внука.
— Что ты лепечешь? — рассердился Акмед. — Энвин? Энвин мертва и, как тебе хорошо известно, замечательным образом похоронена на месте Великой Встречи.
— Да, мы все так думали, но мы ошибались, — с отчаянием проговорил Ллаурон. — У нас нет времени для сомнений и предположений — она приближается. Энвин уничтожит всех, кто попытается помешать ей найти Рапсодию. Моя невестка сейчас с Элинсинос?
— Да, — коротко ответил Акмед, бросив быстрый взгляд в сторону леса.
Голые, заиндевелые деревья трепетали под ледяным ветром, и казалось, что они дрожат от ужаса. Он оглянулся на Кринсель — женщина изо всех сил боролось со страхом.
— Забери их отсюда, — приказал Ллаурон, в его голосе дракона появились властные нотки. — Я попытаюсь направить Энвин в другую сторону.
И он вновь растворился в воздухе, оставив лишь ощущение надвигающейся катастрофы.
Акмед развернулся на каблуках, схватил за руку Кринсель и, бормоча под нос проклятия, побежал обратно в логово древней драконицы.
Рапсодия едва успела успокоиться, когда из туннеля появились Акмед и Кринсель.
— Твои друзья вернулись, — удивленно промолвила Элинсинос, потом склонила огромную голову набок, ее фасетчатые глаза широко раскрылись, и по пещере пронеслись танцующие сполохи света. — О нет, — едва слышно прошептала она, ее голос с трудом пробивался сквозь топот ног Акмеда и Кринсель. — Нет, этого не может быть.
Меридион вновь захныкал, а потом расплакался от страха.
— В чем дело? — испуганно спросила Рапсодия, переводя взгляд с ребенка на Элинсинос: драконица и ребенок казались одинаково напуганными без всякой на то причины.
— Приближается Энвин. — Драконица резко поднялась с пола пещеры, взметнув тучи песка. — Она вне себя от ярости, широкая полоса леса между рекой и моей пещерой уже горит.
— Энвин? — не веря своим ушам, переспросила Рапсодия, вскакивая на ноги и крепче прижимая к себе ребенка. — Но как… как такое возможно?
Из туннеля появился Акмед.
— Иди со мной, если хочешь жить, — резко бросил он.
Рапсодия сразу же узнала эти слова: он произнес их целую жизнь назад на Серендаире, именно с этих слов началось их долгое путешествие, которое и привело их в конце концов сюда.
— Энвин? — вновь повторила Рапсодия, поудобнее устраивая малыша на руках и с трудом делая несколько шагов к королю болгов.
— Так говорит Ллаурон, и я ему верю, хотя при жизни он был лжецом.