Ты и Прелестница во многом одинаково относитесь к крови, но ты решил использовать свой дар, сея смерть, хотя подчас ты это делал для того, чтобы защищать чью-то жизнь, а она по той же причине старалась исцелять. Как Дающая Имя, она умеет исцелять, но не владеет даром Лизель-ут, впрочем, как и я — драконы связаны только с пятью первородными стихиями. Лишь ты благословлен или проклят этим даром, природной связью с кровью. И тебе, король болгов, не требуется умения, чтобы ее спасти, — необходимо лишь желание. Если она дорога тебе, направь свой дар на исцеление, а не на убийство. И кровь послушается тебя, как уже бывало множество раз в прошлом.
— Последнее время мы были с ней далеко не в самых лучших отношениях, — пробормотал Акмед.
— Твои доводы, а также состояние вашей дружбы сейчас значения не имеют. Важно одно: хочешь ты ей помочь или нет. Если хочешь, останови кровотечение. Если нет, немедленно уходи.
Из ноздрей дракона вырвалось облачко едкого дыма, пропитанного угрозой.
Акмед посмотрел на расплывающееся алое пятно на одежде Рапсодии, затем неохотно снял перчатку с одной руки и положил ее на живот Рапсодии, рядом с ладонью Эши.
И его разум вернулся в кельи монастыря, где он проходил обучение. Акмед резко потряс головой, словно отгоняя от себя непрошеные воспоминания.
«Знаете, мне очень жаль, что вы решили бросить изучение искусства целителя и выбрали другой путь. Ваш наставник считал, что у вас замечательные способности. Вы бы стали гордостью Квайет-Кип, возможно, одним из лучших наших выпускников».
Острая боль обожгла Акмеда, когда в его памяти всплыл его собственный ответ.
«Тогда я был бы уже мертв, как и остальные невинные, которых вы завлекли в свое заведение, — хрипло проговорил он. — У тебя и у меня разные определения понятия „стыд“».
Тепло распространилось по его телу, и тут же холод на секунду сковал его члены — Акмед подумал об одном из этих невинных.
Он почувствовал, как под липкой влажной одеждой дрогнул живот Рапсодии.
Акмед отпрянул, невольно отдернув руку.
Ребенок в утробе Рапсодии шевелился, но его движения были совсем слабыми.
Рапсодия застонала, ее ресницы затрепетали.
— Я… уже пытался использовать свой дар таким образом, — запинаясь проговорил король болгов. — В последний раз результат вышел не слишком удачным.
Элинсинос смотрела на него, в тусклом свете пещеры мерцала радужная оболочка ее глаз.
— На сей раз у тебя есть серьезная причина желать успеха, король болгов, — молвила драконица. — Сейчас ты попытаешься остановить кровотечение у одного из немногих людей, к которым ты неравнодушен.
Акмед фыркнул, но ничего не сказал.
«Какая ирония, — подумал он. — Теперь я понимаю, откуда у Эши появилась эта отвратительная черта. — Акмед закатал до локтей рукава рубашки, обнажив руки с выступающими венами. — Драконы. Они говорят так, словно обладают всей мудростью мира, а на самом деле они ничего не знают. Если подумать, священники и ученые должны быть хотя бы частично драконами».
Однако его раздражение исчезло, как только Акмед вновь коснулся Рапсодии. Ее тело остывало с каждым биением сердца, словно жизненная сила стремительно покидала его. Чувство вины, которое обычно было ему несвойственно, клещами вцепилось в его мозг, а потом опустилось в сердце. Он боялся думать, что все это случилось из-за их спора, но кто знает?
— Хорошо, Рапсодия, достаточно, — прошептал он. — Когда ты в прошлый раз нуждалась в исцелении, мне пришлось петь, и, поверь мне, никто не хочет, чтобы это повторилось.
Рапсодия едва заметно кивнула.
— Никто, — прошелестел ее ответ.
Акмед невольно усмехнулся. Где-то в глубине своей души он знал, что эта женщина, породнившаяся с драконом, оставалась его другом.