И наконец, Талквист был не единственным из претендентов, на чьих руках кровь других людей. Если бы я выступал против каждого, кого считаю недостойным занять императорский трон, Сорболд остался бы без правителя».
«И потому, что я трус, — подумал он теперь. — Я не хотел думать о том, что обязательно произойдет».
Он склонил голову перед алтарем, а потом опустился перед ним на колени. Древняя реликвия, представлявшая собой большую каменную плиту, единственным украшением которой служили естественные прожилки чистой платины, помогала всем молитвам верующих свободно войти в его сознание, а затем через Шпиль подняться к ногам Создателя. Магия алтаря базилики эфира коснулась его своим невидимым крылом.
«Я буду молиться о том, чтобы Талквист изменился, ведь смог же я стать другим человеком за Покровом Гоэн. Возможно, его решение отложить коронацию на целый год и затем пройти еще одно Взвешивание — хороший знак».
Акмед посмотрел ему в глаза, и Константин прочел в них понимание.
«Сомневаюсь. Мой личный опыт подсказывает, что люди, которые стремятся к власти и получают удовольствие, проливая чужую кровь, становятся еще более жестокими и беспринципными, когда эту власть получают. Вы мне представляетесь единственным исключением из этого правила».
Константин дрожащими руками коснулся алтаря.
Он пытался прекратить мысленное самобичевание, заставить себя не думать о посторонних в этот момент вещах, но у него ничего не получалось.
«Какой же ты глупец. Если бы ты тогда выступил вперед и сказал, что на Весы оказали магическое воздействие, удалось бы избежать гибели половины мира, которая теперь стала практически неизбежной. И эта кровь вновь будет на твоих руках».
Он подумал о Терреанфоре, одном из последних мест в этом мире, где еще сохранился Живой Камень, и об огромной силе, сосредоточенной там. Из всех стихий лишь земля обладает таким непререкаемым могуществом — остальные стихии слишком эфемерны, а посему не оказывают непосредственного влияния на жизни людей: ветры — непостоянны, моря — гневливы, звездный свет — далек, а огонь — непредсказуем и разрушителен.
Но земля остается неизменной, она терпеливо и последовательно движется сквозь время, и ее движение подчинено понятной логике естественных жизненных циклов — вот почему большая часть могущества мира сосредоточена именно в этой стихии. Патриарх думал о прохладном темном храме, скрытом глубоко внутри Ночной горы, куда никогда не проникал свет, и вновь вспомнил о статуе солдата из Живого Камня, о которой ему рассказал Лазарис.
И обо всех других статуях людей и животных, деревьев и самом алтаре из Живого Камня, которые Талквист в своем стремлении к неограниченной власти начнет пробуждать одну за другой.
И о той страшной мощи, которая будет выпущена в ничего не подозревающий мир.
«Сосредоточься», — приказал он себе.
Константин начал обряд, при помощи которого собирал ежедневные молитвы верующих. Его тело завибрировало, и мощь эфирного света прошла сквозь него, позволяя направить все просьбы прямо к Создателю. Он всякий раз испытывал волнение и трепет при одной мысли о том, что молитвы и сны, страхи и радости миллионов душ проходят сквозь него, заставляя его тело испускать то же удивительное сияние, что и звезда, находящаяся на вершине Шпиля, на высоте в тысячу футов.
Со всех концов континента, из Неприсоединившихся государств на юго-западе, Бет-Корбэра на востоке, Наварна и Авондерра на западе, Кандерра и Ярима на севере, из Бетани, центральной провинции Роланда, и, наконец, из Сорболда на юге, Благословенные передавали молитвы верующих, которые благодаря алтарю без труда проникали ему в душу и возносились ввысь.