Не хочешь женщину — не ебись. Кому ты делаешь одолжение? Прямо такое ощущение, что ты мстишь всему женскому роду в постели с одной из них. Как я хочу, чтобы наконец вернулась твоя Елена и чтобы «зажили вы счастливо и умерли в один день», тогда Лимонов перестал бы мстить всем бабам сразу, впопыхах, чтобы успеть большему количеству отомстить персонально, и добрее бы стал, и внимательнее, и книги другие бы писал.
За мои истерики извиняюсь, мои истерики временные, это, Лимонов, не из-за тебя, о нет! Просто мне совсем нельзя пить, со мной и раньше случалось, что я ни с того ни с сего начинала, напившись, резать себе руки и ноги — не чтобы убить себя, а чтобы сделать себе больно.
Вообще ты занимаешь в моей жизни совсем не главную ее часть. У меня своя жизнь, я музыкант. Ты говоришь, что я не женщина, я очень рада, это только помешало бы мне в моем творчестве. Потому что музыка, которую я играю и люблю, не охватывает нижней части тела — сексуальных принадлежностей, только какой-то орган чувств в грудной клетке и голову. И это большая удача, когда удается половые признаки не вмешивать в музыку. Именно поэтому ты не любишь классической музыки, там нет места хую, именно поэтому ты так благосклонен к рок-н-роллу — там как раз, кроме хуя, ничему нет места. Тебе бы вообще было бы полезно не ебаться года два, ты бы полюбил музыку и еще что-нибудь полезное. Как бы было хорошо!
Я люблю ебаться, и очень, но мне, Лимонов, не все равно с кем, как тебе. И в постели мне недостаточно сухих «жестоких» оргазмов, мне нужно еще массу всего, чего от тебя мне нет, ласки, например, и еще мне требуется мое особенное желание к определенному мужчине. К тебе я этой тяги не испытываю, ты не желаем мною и не был никогда желаем.
Я оскорблена тобой. Ты ни разу не спросил меня ни о чем, ты не знаешь ничего обо мне, ты даже ни разу не посмотрел внимательно в мою сторону. Но ты хорошо знаешь, что в 21 год я ничего не понимаю, не знаю, не умею, слабенькая, маленькая, влюбленная идиоточка. Самонадеянный дурак, отвечу я тебе, тебе просто приятнее иметь такую девицу поблизости, для создания вокруг себя картины полного непонимания и недостойных женщин. Я знаю, что я человек самостоятельный и сильный. У меня достаточно трудностей, я одна, и ни от кого не прошу поддержки, и все решения принимаю сама, все беды переживаю сама, и потому, что ошибок я делаю не много, и разочарований у меня не много, можно сказать, что я что-то да понимаю в жизни. Я, можно сказать, герой для своего возраста и пола. Меня не волнует, что тебе до всего этого нет дела — ты интересен мне, и нет у меня желания заинтересовать тебя собой — мне просто неприятно слушать о себе всякий вздор безосновательный. Нашел тоже юную идиотку.
Я музыкант, Лимонов, думающий, зрелый музыкант, быть женщиной не моя профессия. Моя жизнь не для мужчин, и я не для них. А ты тем более никогда мужчиной по половой принадлежности для меня не являлся. Все это чистая правда, да, я думаю, это и было видно, обрати ты немного внимания на меня, а не вырезая меня по трафарету — «двадцати одного года девица с большой попкой».
Наташа».
* * *
Наташка была не права в том, что я совсем не обращал на нее внимания, я обращал, я даже очень гордился ее виртуозной игрой на пианино и часто просил ее поиграть для моих гостей, если таковые были в доме. Кроме того, она была русская девочка, и я как бы чувствовал ответственность за нее — не знаю перед кем, может, перед Богом, хотя я в него и не верю, за сестричку Наташку, девочку моего племени. Я старался ее не обижать.