– Потому что я знаю, о чем говорю. Какая уж тут скука. Я так радовался, когда от вас пришло письмо.
– А несколько недель, которые у вас остались, – это сколько?
– Три, потом мальчики пойдут в школу.
– А какие они, эти мальчики?
– Нормальные такие ребята. Проблема в том, что учитель из меня так себе.
– Тогда кто же вы на самом деле?
– Да, в общем-то, никто.
– Да нет же, вы меня обманываете!
– У моего отца лесопилка. В конце концов, она перейдет ко мне. Ну, по крайней мере, все к тому идет.
– А вам это не нравится?
– Какого-то другого призвания я в себе не чувствую. Я уже пробовал чего-то захотеть, чего только не пробовал.
– Кем вы пробовали стать? Актером?
– Боже мой, да я играть-то не способен!
– Почему?
– Ну, просто слеплен из другого теста.
– Но попробовать-то можно.
– Да нет, не думаю, что вышел бы какой-то толк.
– А я бы все перепробовала. И сцену тоже. И жениться на богатой. Как их зовут, этих мальчиков, которых вы учите?
– Килдэр и Джек.
– Смешно. Килдэр. Какое странное имя!
– Ну, наверное, такая у них семейная традиция.
– Были такие графы Килдэр. И графство тоже есть такое.
– И город.
– А у меня есть дядя в Индии. Дядя Джек. Брат моего отца. Только я его не помню. А знаете, сколько в Лахардане книг?
– Не знаю.
– Четыре тысячи двадцать семь. Некоторые из них такие старые, что просто рассыпаются в руках. А другие совсем ни разу никто не открывал. Знаете, сколько я из них прочла? Угадайте.
Ральф покачал головой.
– Пятьсот двенадцать. Вчера вечером как раз закончила «Ярмарку тщеславия», по второму разу.
– А я даже и один-то раз ее не прочел.
– Сильная книга.
– Как-нибудь непременно прочту.
– У меня столько лет ушло на все эти книги. Школу закончила и засела.
– Я по сравнению с вами, считай, что вообще ничего не читал.
– Иногда сюда вымывает медуз. Бедняжки, они такие маленькие, но если попробуешь взять ее в руки, она жжется.
Они побродили между мелководными лагунами в скальной породе, где было полным-полно анемонов и креветок. Увязавшаяся за ними овчарка трогала кучки водорослей лапой.
– Вам не кажется странным, что я считала книги?
– Да нет, ничуть.
Он представил себе, как она их считала, пробегая пальчиком от корешка к корешку и всякий раз начиная заново, полкой ниже. В прошлый раз в дом его не пригласили. Интересно, удастся ли ему сегодня увидеть ее комнаты; он загадал, что удастся.
– Сама не знаю, зачем я их считала, – сказала она и добавила, когда пауза затянулась: – Нам, наверное, пора поворачивать к дому. Может, после чая еще куда-нибудь сходим?
* * *
Зря она сказала про книжки. И ведь не хотела говорить. Она хотела всего лишь ввернуть в разговор «Ярмарку тщеславия», может быть, упомянуть особо имя автора, Уильям Мейкпис Теккерей, потому что Мейкпис – имя такое же необычное, как Килдэр, а еще ей нравился в этом имени ритм. Чушь какая-то, нелепость, пересчитывать четыре тысячи двадцать семь книг. И все-таки, когда она его спросила, не кажется ли это странным, он очень решительно покачал головой.
Она разрезала испеченный Бриджит бисквит, думая о том, что, наверное, зря не купила швейцарский рулет от Скриббинса, их иногда продают в Килоране. Бисквит вышел какой-то непропеченный, и нож не проходил сквозь него легко, так, как положено.