— Что это за штука у тебя на волосах? — спрашиваю я Тима.
— Это «Тенакс», папа. Гель для волос. — Он с притворным гневом глядит на меня, потом на Рэчел. Та улыбается мне.
— Я просто спросил, — лениво говорю я.
— Так чем вы занимаетесь, мистер Прайс? — спрашивает Рэчел.
— Просто Лес.
— О'кей. Чем вы занимаетесь, Лес?
— Недвижимость.
— Я тебе говорил, — замечает Тим.
— Да? — переспрашивает она, пусто глядя на меня.
— М-да, — кисло отвечает Тим. — Говорил.
Наконец она отворачивается.
— Я забыла.
В голове мелькает образ Рэчел — нагой, руки на грудях, в моей постели, — и идея взять ее, обладать ею не кажется непривлекательной. Тим делает вид, что моего неотрывного взгляда не замечает, но я знаю, что он очень внимательно смотрит, как я смотрю на Рэчел. Рэчел дерзко со мной кокетничает, и я все размышляю, кокетничать ли мне в ответ. Приносят ужин. Мы быстро едим. Потом заказываем еще выпить. К этому времени я уже достаточно надрался, так что наклоняюсь и призывно улыбаюсь Рэчел. Тим уже сдулся — его будто и нет вовсе.
— А вы знали, что сюда Роберт Уотерс приехал? — спрашивает нас Рэчел.
— Кто? — угрюмо переспрашивает Тим.
— Да ну, Тим, — говорю я. — Роберт Уотерс. Который в сериале — как его? «Воздушный патруль».
— Видимо, я телик мало смотрю.
— А, ну да, — фыркаю я.
— Ты не знаешь, кто такой Роберт Уотерс? — спрашивает его Рэчел.
— Нет, не знаю. — В голосе раздражение. — А ты знаешь?
— Я вообще-то встречалась с ним на инаугурации Рейгана, — отвечает Рэчел. И затем: — Господи, я думала, его все знают. — Она изумленно качает головой.
— Я не знаю. — Тим явно сердится. — А что такое?
— Ну, как бы неудобно. — Рэчел улыбается, опускает глаза.
— А что такое? — повторяет Тим. Холод чуточку испаряется.
— Он тут с тремя парнями, — объясняю я.
— И? — спрашивает Тим.
— И? — смеется Рэчел.
— Один из них сегодня клеил Тима, — сообщаю я Рэчел, пытаясь угадать, как она отреагирует: сначала она не реагирует вообще, а потом смеется, и тогда я смеюсь вместе с ней. Тиму не смешно.
— Меня? — спрашивает он. — Когда?
— В баре, — отвечает Рэчел. — Сегодня на пляже.
— Этот? Тот парень? — вспоминает Тим.
— Ага, он. — Я закатываю глаза.
Тим вспыхивает:
— Он славный. Славный парень. И что?
— Ничего, — говорит Рэчел.
— Я уверен, он очень славный, — смеюсь я.
— Очень славный, — хихикнув, повторяет Рэчел.
Тим смотрит на нее, потом злобно — на меня, это же я виноват, потом опять на Рэчел, и тут его лицо меняется, словно он понимает, что одно, возможно, ведет к чему-то другому, и эта мысль его успокаивает.
— Разумеется, вы оба заметили, — говорит Тим, улыбаясь Рэчел, потом зловеще — мне. Он закуривает, дразнит меня. Но я лишь улыбаюсь и делаю вид, что не вижу.
— Разумеется, мы заметили, — говорю я, похлопывая Рэчел по руке.
— Ну же, Тим. — Она слегка отодвигается. — Ты им нравишься. Ты здесь, наверное, самый молодой.
Тим усмехается, глубоко затягивается.
— Я не заметил, сколько здесь «молодых». Прости.
— Не курил бы ты, — замечает Рэчел.
— Я тебе говорил, — прибавляю я.
Тим смотрит на нее, потом на меня.
— Почему? — спрашивает он ее.
— Потому что это вредно, — серьезно отвечает она.
— Он это знает, — говорю я. — Я ему вчера вечером говорил.
— Нет. Ты велел не курить, потому что «мы на Гавайях», ане потому что это вредно. — И смотрит пристально.
— Ну, тебе вредно, а мне неприятно, — легко говорю я.
— Я же не дышу тебе в лицо, — бормочет он. Смотрит на Рэчел в надежде на спасение. — Тебя я тоже напрягаю? Ну то есть, блин, мы же на улице. На улице.
— Просто — не курил бы ты, — говорит она тихо.
Он встает.
— Ну, докурю еще где-нибудь, о'кей? Раз уж вам обоим это не нравится.