Умение быть равнодушным и отстраненным. Умение выглядеть умудренным и знающим.
Завтрак подходил к концу, когда за окошком послышался топот копыт. Хозяин нахмурился еще сильнее и уткнулся в свою тарелку. Дочки Кидина прекратили хихикать, и чародей заметил, что старшая заволновалась, ее движения стали более порывистыми, она поминутно косилась в сторону окна и уже не отвечала на сестрины подначки. Вообще за столом возникла некая напряженность. Должно быть, и младшая девица тоже ощутила это и затихла. Копыта за окном все так же неторопливо вышагивали, словно всадник разъезжал перед домом взад и вперед…
Наконец староста со вздохом отодвинул миску, привычным движением сгреб крошки со стола в горсть, бросил их в рот и грустно вымолвил:
– Ну что, мастер чародей, пойдем, что ли?
– Пойдем.
Мужчины встали и направились к выходу, женщины засуетились вокруг стола, собирая опустевшую посуду. Староста накинул овчинную безрукавку и вышел на крыльцо, гость – следом. По безлюдной улице шагом ехал всадник, поглядывая на окошки дома Кидина. Колдун оглядел его – довольно высокий, худощавый и черноволосый, с тонкими коротко подстриженными усами. На плечи чужака был наброшен ярко-красный шелковый плащ. На боку висел меч.
– Утро доброе! – поздоровался всадник. – Эй, хозяин, а ты чего такой грустный? Или не рад мне?
Староста, не отвечая, зашагал к калитке. Незнакомец спрыгнул с коня и привязал поводья к изгороди. Колдун оглядел его лошадь – не породистая, это видно, но все же не крестьянская лошадка. Боевой конь.
– Чего такой смурной? – снова обратился наездник к хозяину.
– Забот много, – хмуро бросил Кидин, проходя мимо, – слыхал про оборотня?
– Слыхал, – кивнул тот. – Время, что ли, нынче такое… В Ливде, говорят, темный эльф из Семи Башен объявился… Едва совладали с ним…
Но Кидин был не расположен поддерживать светскую беседу. Не обращая больше внимания на кавалериста, он слишком быстро, пожалуй, зашагал в сторону северной околицы, у которой они с приезжим магом вчера разглядывали полоску леса. Колдуну не оставалось ничего другого, как, пожав плечами, последовать за старостой… Разбираться в чужих отношениях – не его дело.
* * *
Деревня просыпалась – жители выгоняли кур на подворья, в соседнем доме заорал младенец, где-то поблизости высоким голосом ругалась женщина, то ли своевольную скотину бранила, то ли мужа…
Кидин, размашисто шагая по улице и кивая в ответ на приветственные окрики земляков, буркнул, словно ни к кому не обращаясь:
– Не бывать моей дочери замужем за разбойником из замка.
– Так, значит, этот, который с усами – и есть латник, что за твоей старшей увивается? Парень видный.
– Видный… А толку? Мне зять нужен.
– А этот, что ли, не?.. – начал было колдун.
– А с этого – что проку? Ну просватает Зиату, ну обвенчается? И что?
– А что? Будет дочка жить в замке, не под забором же. Опять же – господский солдат в зятьях, какая-никакая, а своя рука при добром господине-то? Чего ж не так? – ухмыляясь, спросил чародей. Похоже, его забавлял гнев Кидина.
– А то… Мне лишняя рука при сэре Гервике ни к чему. Я – староста, меня и так из замка хорошо видать. Я это к тому веду, что кому другому – может, оно и надо такого в зятьях иметь, а здесь – не моя рука выйдет при господине, а его уши – при мне. В замке жить, как же… Знаем мы… Не в деревне грязной, а в светлых палатах… А ты был в замке-то? Думаешь, там чище, чем у меня?..
– Нет, не был… – вставил гость, но Кидин уже не слушал его.
Старосту понесло, и он теперь изливал, наверное, все, что накипело на сердце. Впрочем, говорил тихо, так что его не мог слышать никто, кроме чародея.