– Я премного благодарен вам, что вы успели задержать этого человека до моего приезда, – продолжал Джексон, – и рад сообщить, что, согласно законам штата Аппалачи, официальному лицу, задержавшему преступника, полагается до десяти процентов от изъятой суммы.
Гаррисон откинулся на спинку кресла и довольно ухмыльнулся:
– М‑да, Рвач, ты лучше садись, и давайте познакомимся поближе. Хотя, может, это вовсе не обязательно, поскольку мистер Джексон, судя по всему, знает тебя куда лучше, чем я.
– О, с Улиссом Барсуком я знаком давно, – кивнул Джексон. – Он относится к тому типу жуликов и проходимцев, который нам пришлось изгнать из Теннизи, прежде чем начать постепенно присоединяться к цивилизации. И надеюсь, вы вскоре также избавитесь от всякого жулья, поскольку хотите подать прошение о присоединении Воббской долины к Соединенным Штатам.
– Ну это еще вилами по воде писано, – заметил Гаррисон. – Ведь мы можем попробовать прожить собственными силами.
– Если уж у Аппалачей это не получилось, а у нас президентом был сам Том Джефферсон, вряд ли у вас здесь выйдет лучше.
– Все возможно, – согласился Гаррисон, – но, может быть, мы затеваем нечто такое, на что у Тома Джефферсона силенок не хватило. И, может, нам как раз нужны такие люди, как Рвач.
– Солдаты вам нужны, – поморщился Джексон. – А не контрабандисты всякие.
Гаррисон покачал головой:
– Вы, мистер Джексон, заставляете меня перейти непосредственно к обсуждению интересующего нас вопроса, и я догадываюсь, почему на встречу со мной народ Теннизи послал именно вас. Что ж, давайте поговорим о том, что интересует нас больше всего. У нас здесь имеется та же самая проблема, что и у вас, и проблема эта может быть выражена одним‑единственным словом – краснокожие.
– Именно поэтому я был сбит с толку, увидев, что вы позволяете пьяным краснокожим шататься по вашему штабу. Они должны жить к западу от Миззипи, это ясно как день. Мы не добьемся мира и не придем к цивилизации, пока не изгоним со своих земель дикарей. А поскольку Аппалачи и Соединенные Штаты одинаково считают, что с краснокожими следует обращаться как с человеческими существами, мы должны разрешить эту проблему прежде , чем вступим в Союз. Все очень просто.
– Ну вот, – развел руками Гаррисон, – мы уже друг с другом согласны.
– Тогда почему ваш штаб полон краснокожих, прямо как улица Независимости в Вашингтон‑Сити? Там у них черрики клерками работают, их правительственные учреждения даже в Аппалачах имеются, в самой столице краснокожие занимают должности, которые должен занимать белый человек, а тут я приезжаю к вам и вижу – вас тоже со всех сторон окружают краснокожие.
– Остыньте, мистер Джексон, остыньте. Разве король не держит черных у себя во дворце в Вирджинии?
– Его черные – это рабы. Всем известно, что рабами краснокожие быть не могут. Они слишком глупы, чтобы исполнять какую‑либо работу.
– Почему бы вам не устроиться поудобнее вон в том кресле, мистер Джексон, и я объясню свою позицию с несколько иной точки зрения, продемонстрировав вам двух характерных представителей шони. Сядьте.
Джексон поднял кресло и перенес его в противоположный от Рвача угол комнаты. Какая‑то непонятная тревога зародилась внутри Рвача – что‑то зловещее проявилось в действиях Джексона. Люди типа Джексона всегда очень горды, очень честны, но Рвач знал, не существует на свете честных людей, есть только те, которые еще не куплены, которые еще не вляпались в какие‑нибудь неприятности, – или у них кишка тонка, чтобы протянуть руку и взять все, что захочется. Вот к чему сводятся все человеческие достоинства, которые Рвач наблюдал в своей жизни.