Джерри уже готов был бросить короткое «поехали», но вспомнил, что греки любят торжественные речи, поэтому сказал:
— Я готов скорее встретиться лицом к лицу с самим Астерием и всеми силами Ада, если рядом со мной будешь ты, Ахиллес, сын Криона, чем с каким-нибудь одним завалящим демоном, но без тебя. А теперь убирай отсюда свою пухлую задницу.
Киллер неловко улыбнулся и замялся, потом тряхнул головой.
— Мне не стоило и пытаться, — произнес он. — Я только хотел убедиться, что ты снаряжен как надо. Поехали, пригласишь Свена… или Али?
Джерри удивился, но решил сделать еще одну попытку. Если Киллер уверился в собственной недееспособности, его не переубедить. Но если он просто боится подвести еще более осторожного друга, есть одно нехитрое средство.
— Да, я понимаю, — задумчиво сказал он. — Вылазка во Внешний Мир с таким дилетантом, как я, должна страшить…
— Пшелвжопу! — взревел Киллер, и повозка резко рванула вперед.
Отлично! С этим разобрались. Теперь вторая проблема.
— Киллер?
— Да, Джерри?
— Веди себя платонически.
Киллер оскалился в беззубой улыбке и убрал руку с колена Джерри.
— Гадом буду! — пообещал он.
***
Они прогрохотали через Северные ворота, и сразу же стук копыт и шум колес Затерялись в мягкой траве. Прямо от ворот начинался широкий луг, плавно повышающийся и снова понижающийся к разбросанным тут и там рощицам.
Киллер правил прямо вперед, зная, что рано или поздно найдет дорогу.
Кобылка прижала уши и бежала словно щенок на прогулке.
Киллер пробормотал короткую молитву Гермесу.
Из Меры вели четыре дороги. Северная — к опасности; Оракул мог не уточнять.
Джерри обернулся полюбоваться на зрелище: розовые гранитные стены и красно-розовый городок, карабкающийся вверх по склону холма к дому Оракула на самой вершине. Странное и на первый взгляд неестественное смешение зданий всех эпох и стилей из дерева, красного кирпича и теплого камня, с крышами из яркой меди или матово-красной черепицы каким-то образом сочеталось в уютное и красивое целое. На западе — там, где солнце собиралось на выход, чтобы делать свое дело где-то в других местах, — небо окрасилось золотом.
Джерри бросил бесполезный башмак Киллера в хвост повозки и нашел у себя в мешке моток бечевки. Склонившись, он привязал жезл к лодыжке Киллера, и тот пробормотал что-то в знак благодарности.
Повозка обогнула одну рощицу, проехала низиной между двумя другими, и скоро под колесами мелькнула голая земля — они ехали по узкой дороге, вьющейся меж деревьев.
— Хочешь править? — предложил Киллер.
Сдурел он, что ли? В отличие от Джерри Киллер знал лошадей вдоль и поперек. Значит, это просто намек: Киллер отчаянно старается играть непривычную для него роль послушного подчиненного, а не отдавать приказы.
Джерри и сам бы мог догадаться.
— Нет, — ответил он и перебрался через спинку на заднюю скамью, сев спиной по ходу движения.
Дорога повернула — а может, это искривилось пространство, — и солнце оказалось справа от них. Роща становилась все гуще и вскоре превратилась в густой ельник, мрачный, как траур. Толстый слой хвои глушил звуки, и воздух, сгустившийся от смоляного запаха, стал холодным, сырым и темным.
Джерри вытащил один из «узи» и вставил в него магазин, снаряженный изготовленными в Мере пулями в серебряной рубашке. Сам он не особенно полагался на серебро, однако Киллер, да и многие другие верили в действенность серебряных пуль.
Местность незаметно менялась, а с ней менялось и освещение. Сделалось прохладнее; деревья неожиданно кончились. Джерри обнаружил, что цепляется за спинку так, словно повозку отчаянно трясет, а голова его непрестанно поворачивается из стороны в сторону.