— Объясни мне насчет голода. Я ведь тоже не голодна, хоть мне давно пора бы.
Он казался очень усталым и ослабшим — какими полагалось бы казаться им всем, учитывая то, что с утра они получили только по кружке кофе вместо завтрака.
— Мне кажется, вас всех перевели в режим ожидания, — ответил он. — Мужчинам не нужна бритва, да и синяки их выглядят совсем свежими и не темнеют.
— Я не понимаю, — призналась она. Правда, она не обращала внимания на все это, пока он не указал ей сам.
Он явно был встревожен, но не хотел открывать всех своих мыслей.
— Я тоже, но я подозреваю, что вы вчетвером относитесь к отличной от меня категории. Это вроде отложенного решения: вас могут вернуть в реальный мир в то же место и в то же время, в которое вы его покинули, и вы не изменитесь ни на йоту, — он показал на брюки Грэма.
Остальные переглянулись и не нашли что возразить, только Карло заявил:
— Черта с два я не изменился, — и приложил руку к лицу.
Джерри нахмурился; вид у него сделался виноватый, словно у Алана, залезшего в коробку с пирожными. Ариадна все-таки считала, что он не должен так казнить себя: Карло заслужил это.
— Вы ведь с Грэмом сидели на переднем сиденье, верно? — спросил он. — А вы, Мейзи, на заднем?
— Какое это имеет отношение к делу? — не понял Грэм.
Джерри пожал плечами:
— Я уже сказал, это всего лишь моя теория. Но где-то в реальном мире у вас есть машина, скорее всего врезавшаяся в сосну. Водитель и передний пассажир имеют больше шансов травмировать лицо, ведь правда?
Грэм саркастически хмыкнул:
— Вы хотите сказать, мы проснемся с легкими сотрясениями, а это все сон? Как в сказках?
— На вашем месте я бы не полагался на эту версию, — сердито вспыхнул Джерри, — но это одна из возможностей. У вас есть другое объяснение?
Он повернулся и пошел вниз, не дожидаясь ответа.
Очень скоро они оказались в небольшой долине, поросшей редкими дубами и тем, что, на взгляд Ариадны, походило на грецкий орех. Больше здесь не росло ничего за исключением травы, в которой тут и там виднелись испражнения каких-то животных. Ничто не защищало их от безжалостно палящего солнца. В зачарованном лесу единорогов не было ни одной мухи; теперь же насекомые вились тучей, хотя Ариадне они докучали меньше, чем остальным. Если Джерри надеялся найти ручей, ему не повезло. Истекая потом, они тащились все дальше, причем Грэм то и дело кричал Джерри, чтобы тот чуть замедлил шаг ради Мейзи. Впрочем, дело было не столько в самой Мейзи, сколько в ее городских туфлях. Ноги у нее были заметно длиннее, чем у Ариадны, — возможно, один из факторов, определивших выбор Грэма, подумала Ариадна не без ехидства. Далеко впереди парил в небе одинокий ястреб, а может быть, сокол или стервятник.
Устав от понурого молчания спутников, она догнала Джерри.
— Извини меня, — сказала она.
— За что? — удивился он.
— За то, что я такая склочная и неблагодарная идиотка, — ответила она.
Он попросил прощения в ответ, и они разговорились. Она узнала, как он попал в Меру — выбросившись из подбитого бомбардировщика в туман и вынырнув на солнечный свет… «не совсем то, чего я ожидал»… и мягко опустившись на траву перед Северными воротами, где его уже поджидал теперешний добрый друг Жервез с вопросом, что случилось с его монгольфьером.
Он ткнул пальцем в темные точки на крутых склонах по сторонам долины.
— Козы! — сказал он. — Видишь, как они обглодали все вокруг? Очень скоро они столкнутся здесь с проблемой эрозии.
Потом он ненавязчиво перевел разговор на ее жизнь, и она поведала ему все. Музыка, учеба, прослушивания, потом беременность и замужество, материнство и новая попытка заняться музыкой.