Селорн не придал этому происшествию никакого значения и продолжал идти к дверям, а Аниаллу всё же остановилась и окинула зал взглядом, ища причину столь стремительного исчезновения эала с кувшином. Вокруг ничего не двигалось – лишь журчала вода, да полотнища, украшающие стены, слегка колыхались, словно от дыхания изображённых на них алаев.
Но когда Алу перевела взгляд на группу статуй, яркое пятно тепла выдало в одной из них, стоящей прямо в воде, живую эалийскую девушку. Она сидела у ног статуи Аласаис, уронив голову на руку, опиравшуюся о постамент. Волны прозрачного шёлка фиолетовой дымкой расстилались на поверхности воды.
Взглянув на неё, стоящую на коленях в мелкой воде ручейка, Аниаллу поняла, что именно её чувства она разделила, когда вошла в зал. Наверное, эти боль и отчаянье настигли девушку внезапно, и та не нашла в себе сил добраться ни до Семейного Собора, где жрицы помогли бы ей побороть свою боль, ни до одной из раскиданных по всему замку молелен – тихих, укромных уголков, куда никто бы не вторгся, не потревожил её в этот тяжкий момент.
Ни Селорн, ни Аниаллу не видели её лица и не знали имени этой эалийки, но им сразу же стала понятна причина её горя. Это горе было общим для всех алаев, просто кого-то оно затронуло больше, а кто-то предпочёл закрыть глаза на случившееся.
– Ты часто видишь их такими в последние дни? – шёпотом спросила Аниаллу, не в силах оторвать глаз от печальной картины.
– Слишком часто. Мир изменился, – звучный низкий голос Селорна раздался в её сознании, – и изменился к худшему. Это чувствуют все, но не все могут поверить самим себе.
– Селорн, я не сомневаюсь, что это недоразумение уладится, и все вер… – начала было Алу, но грозный мысленный рык патриарха прервал её.
– Вернутся?! Из обители Смерти?! – эал усмехнулся язвительно, но одновременно и грустно.
– Веиндор никогда не причинит вреда невиновным, – куда менее убеждённо, чем ей хотелось бы, сказала алайка. – Он, как и Тиалианна, никогда не допустит такой страшной несправедливости, как то, о чём ты сейчас подумал. Путь…
– Ты мне эти тиалианские штучки брось! – вслух рявкнул на Аниаллу Селорн так грозно, что неробкая девушка невольно отшатнулась. Сдержанностью он никогда не отличался.
– Клянусь Её клыками, я доберусь до этой танайской богини, которая ворует у Аласаис её жриц и превращает их в своих марионеток! – вспомнив о вечной проблеме своей дочери, он, как и много раз до этого, разъярился не на шутку. Лицо его превратилось в грозную маску, а уши плотно прижались к голове. – А вместо ниточек – навязанное им раздутое чувство жалости. Ко всем подряд!
– Отец, не стоит винить её в этом! Дело во мне самой. Вспомни Эталианну – она тоже тал сианай, но это не мешает ей быть счастливой, – наверное, в тысячный раз привела избитый пример Аниаллу. И в тысячный же раз Селорн медленно проговорил, словно выплёвывал каждое слово:
– Твоя Эталианна слишком глупа, чтобы осознать всю плачевность своего положения и противоестественность деяний.
– Селорн, Тиалианна тут совершенно ни при чём, – вновь повторила Аниаллу, чувствовавшая, что за угрозами отца в адрес Тианы стоит решимость воплотить их в реальность, – и мстить ей ты не можешь, без неё мир изменится куда сильнее, и, кто знает, будет ли в этом мире место для Аниаллу, Селорна или Аласаис. Таков порядок вещей. Не забывай, что на юго-востоке нас ждёт куда более страшный враг, именно враг, а не союзник, чьих действий мы иногда не понимаем.