По серым отекшим щекам нетрудно было догадаться, какой мощи недосып гнездился в этом человеке. Глаза ввалились и влажно блестели, как если бы Ефим напропалую пьянствовал и теперь заявился, как говорится, в рассуждении опохмелиться.
- Знаешь, о чем я тут думал? - сказал он, надевая очки, лежавшие на груди, и усаживаясь на кровати. Подергал плечами, чтобы выпростать руки из кожаного пальто, и сбросил его за спиной.
Я закрыл окно, задернул занавеси. Перенес пальто на вешалку. Поворошил принесенные деликатесы. Подковырнул сургуч на горлышке бутылки.
- Бабье угощение, - сказал я. - И о чем же ваше превосходительство изволило размышлять?
- О твоих непомерно претенциозных замашках... Вот ты считаешь себя профессионалом. Ты виртуозно, допустим, владеешь набором стереотипных приемов в таких-то обстоятельствах и для решения таких-то задач. Соответственно и следуешь им. А профессионализм - иное. Это как раз умение преодолеть то, чему учился и что навязывалось практикой...
Пространства для пробежек в номере не оказалось. Поэтому Ефим поднялся, оставив вмятину от задницы на покрывале, и шмыгнул в ванную. Там он, судя по шуму воды, выкрутил краны, вернулся и повис на косяке двери, обхватив его волосатыми руками и раскачиваясь.
- Разливаю? - спросил я про бутылку. Может, выпивка поможет ему заткнуться, подумал я.
- Давай... Так вот... Нынешняя задача требует отхода от стереотипов. Ты не должен повторять себя, ни в чем!
Кьянти отдавало жженой пробкой. Ефим подошел и вгляделся в этикетку на бутылке. Он всегда покупал продовольствие наспех и разглядывал, только расплатившись. В отличие от информации.
- Говоришь так, - сказал я, - словно тебе заранее известно, что кто-то берет мой след. Предупреждаешь? Ты что-то знаешь заранее?
Ефим любил сладкое. Мог употреблять под пиво пирожные. Раз я видел, как он хлебал борщ, заедая его ломтем белого хлеба, густо намазанного сгущенкой. Теперь он кромсал халву перочинным ножиком, которым открыл банку шпрот.
- Осталось пять дней до приезда известного тебе лица, - сказал Ефим, не отвечая на вопрос. - Генерал на пути в Минск.
С этим сообщением он, конечно, и приехал. И ещё с предупреждением, которое сделал.
- Поэтому разговор на данную тему следует нетрадиционно глушить шумом воды. Как всякий мудрый начальник, ты подаешь пример преодоления стереотипов. Я горжусь тобой, - ответил я. - Скажи-ка... а нельзя ли повернуть генерала назад в Москву? Объяснив ему без обиняков, что разговоров здесь не получится, а ставка в игре, которую он затевает, его жизнь, и, как говорится, компетентным органам про это точно известно...
- Вариант обсуждался на совещании в представительстве. Принимая во внимание характер генерала, можно предвидеть его реакцию. Он кто угодно, только не мямля... Потребует доказательств. А у нас лишь анонимка на руках. Генерал учинит разнос.
- Ужасы какие, - сказал я.
- Ты где был?
- Дышал воздухом, совершал оздоровительную прогулку. И под этим прикрытием плел паутину заговоров, простирал щупальца, вербовал слабохарактерных, провоцировал вражескую агентуру на промахи и все такое...
В дверь постучали.
- Войдите, - распорядился Шлайн.
Где начальник, там и его кабинет, даже если это номер пансионата. Впрочем, расходы за жилье несет он...
Буфетчица внесла поднос с помидорными салатами и картофельными, судя по их цвету, котлетами. У Ефима случались диетические припадки.
- А, Вэлли, здравствуйте, - сказал я. - Вы, что же, выполняете заказы в мое отсутствие?
- Господин назвался вашим издателем. Я подумала, что немножко подхалимажа с моей стороны не помешает. Господин издатель попросил эти блюда.
Она старалась держаться подчеркнуто сухо. Мы вступили в сговор, считала Вэлли, и должны скрывать это.