- Он тебя не укусил?
– Ага, как же, - огрызнулась Лерга, снова присаживаясь и, плюнув на приличия, задирая подол, чтобы оценить понесенный из-за собачьего произвола ущерб. Очевидно, для помощницы кухарки это было не слишком серьезное нарушение этикета - во всяком случае, никто не удивился.
Выглядел укус… не блестяще. Для дисцитии, привыкшей приносить с тренировок по фехтованию сквозные раны, конечно, ерунда, но беда в том, что колдовать-то ей теперь нельзя. Лерга вдруг к своему ужасу обнаружила, что понятия не имеет, как в подобных случаях должна поступать обычная, не обремененная колдовскими способностями девушка.
– Сейчас йод с бинтами принесу, - виновато буркнул парень, исчезая в дверях.
Лерга тщательно осмотрела синеватый венчик зубов, парные сочащиеся кровью ранки от клыков и несколько озаботившую её припухлость.
– Надеюсь, эта сволочь хотя бы не бешенная? - с тяжелым вздохом спросила она.
– Не знаю, - засомневалась кухарка. Но, подумав, просияла: - Да нет, Реп много кого кусал, но никто Леагру не сказал, что он бешенный.
– Отсутствие жалоб на качество амулетов левитации ещё не говорит об их безупречности, - процедила дисцития.
Кухарка её, кажется, не поняла.
Зато вернувшийся с бинтом и йодом парень развел такую бурную деятельность вокруг укушенной, что через четверть часа та взвыла и честно посоветовала ему сгинуть самостоятельно, пока она не решила помочь. Без эффектного жеста, зажигающего огненный шар в ладони, фраза, конечно, теряла привычный шик, но уверенности, с которой она произносилась, хватило на то, чтобы парень отскочил на два шага, предоставив Лерге свободу действий.
Она терпеливо размотала полсажени старательно, но совершенно неумело накрученных на её ногу бинтов и потребовала йод.
– Вот, возьми, - торопливо сунул ей пузырек парень. - Только осторожней: он щиплется.
Лерга одарила его таким тяжеленным взглядом, что желание покровительственно давать дурацкие советы из парня повыветрилось.
Йод и вправду щипался. Не как слезы единорога, но тем не менее. Лерга, закусив нижнюю губу, торопливо обрисовала им кольца вокруг сочащихся уже не кровью, а просто какой-то красноватой субстанцией ранок и вернула парню. Был ли прок перебинтовывать ногу она не знала, но определиться помогло платье: мало того, что подол в крови изгваздаешь, так ещё и то касающаяся, то отлетающая от кожи ткань явно скорейшему заживлению не способствует.
– Спасибо, - мрачно обронила она, возвращая и добрую половину притащенных бинтов.
Поднялась, сделала шаг - и с шипением села обратно.
– Отличн-н-но… Теперь я ещё и хромаю…
– Я помогу! - вызвался все тот же олух, подскакивая к ней и предлагая руку.
Лерга тяжело вздохнула: ну что с такого возьмешь?! - и приняла. Всё лучше, чем за стенку держаться…
Можно было бы, конечно, найти Ристанию и попросить её поколдовать, но какое-то шестое чувство подсказало Лерге, что чародейке сейчас не до неё: по сплетням, исправно прилетавшим в кухню с заглянувшими слугами, у ведьмы началось горячее время. Каждый участник Совета Десяти, а потом и каждый рыцарь, кавалер, дама и девица, облившие её презрением поутру, теперь считали своим пренеприятнейшим, но неизбежным долгом зайти и извиниться, заверяя в своем расположении и обвиняя во всем ложные слухи, безусловно, не имеющие под собой никаких оснований.
Зачем чародейка всех их принимала и вела церемонные десятиминутные разговоры - боги её знают. Лерга бы послала их всех куда подальше. Но у Ристании, как всегда, и на это имелись свои соображения.
– Как тебя хоть зовут-то? - со вздохом спросила Лерга, мужественно проглотив рвущееся следом ", олух царя небесного".
– Венька, - бросил тот. И, подумав, солидно исправился: - Вений.
Дисцития медленно мерила шагами довольно просторную кухню, пытаясь "расходить" больную ногу.