Впрочем, Темка был бы не против продлить дорогу. Казалось, его оставили в самой большой оружейной лавке королевства и разрешили выбирать все что душе угодно. И сразу хочется вот эту шпагу, нет, та лучше; и удобный, безотказный пистолет; ух, какой мушкет, а дальше еще больше и еще заманчивее. Разговор с Марком напоминал вот такое посещение лавки. Мальчишки перепрыгивали с темы на тему, недосказывая, пытаясь ухватить все сразу. Так схожи были их стремления, радости и горести, что не нужно пускаться в долгие объяснения.
Когда выехали на поляну, Темка засомневался – стоит ли дальше? Но азарт кусал за пятки шкодливым щенком.
– Лошадей оставим тут. Не бойся, сюда никто не ходит.
Темка накинул повод на старую осину, умница Дега не тронется с места. Марк привязал своего Санти рядом.
– Пошли, – княжич шагнул к кустам, выводя на неприметную тропинку.
Почти сразу за зарослями склон обрывался вертикально вниз. Поперек широкого – в полтора раза шире крепостного рва – провала лежала вывороченная ветром сосна. Темное даже в самый солнечный день дно ущелья не просматривалось, скрывалось в тени.
– Нам туда, – Темка махнул рукой на противоположную сторону. Тот край был ниже, и сосна лежала под наклоном.
Он привычно взобрался на ствол, чуть придерживаясь за корни. Через несколько шагов опоры больше не будет, нижний венец рос слишком высоко. Княжич раскинул руки, балансируя, и быстро пошел вперед.
Высоты он никогда не страшился. Темка вообще не понимал, как тут можно бояться: валяйся сосна на земле, по ней легко прошла бы и маленькая Лисена. Однако, как ни тянуло похвастаться, княжич сюда никого не водил – вряд ли отец одобрит подобные трюки. Да и не хотелось, чтобы это место стало известно многим.
Темка выбрался на противоположный склон, обернулся – и в предчувствии чуда перехватило дыхание. Успели, только подождать немного.
– Марк! – эхо было слабое и почти не расслоило звуки.
Гость медлил. Темка сощурился, подался вперед. Марк ступил на ствол, сделал пару осторожных шагов и остановился. Широкая в комле сосна постепенно сужалась, и по сравнению с открывавшейся под ней пропастью казалась тонкой и ненадежной.
Темка испугался: а если Крох не пойдет дальше? Если струсит? Как тогда быть?
Марк раскинул руки – предстоял самый трудный участок по голому, без веток, стволу. Шаг, чуть качнулся. Сердце у Темки подскочило. «Стой!» – крик почти вырвался, но гость шагнул вперед, и княжич замолчал, не рискуя пугать неожиданным возгласом. Еще шаг, уже увереннее. Ну давай! Ногти впились в ладонь, а сердце раскачивалось, как неумеха в седле. Матерь-заступница, прости дурака! Пусть Марк пройдет!
Крох дернулся чуть раньше, чем мог дотянуться до ветки. Качнулся, замахал руками. Темка вскочил на ствол, понимая, что все равно не успеет. Олень-покровитель! Марк устоял. Ухватился за сучья и отправился дальше.
Стыд царапнул в горле, Темка впервые пожалел, что не боится высоты. Это же как здоровому с раненым в поединок вступать! Прости, Матерь-заступница! Помоги ему!
Марк осторожно, цепляясь за ветки, приблизился. Темка спрыгнул, давая ему дорогу. Крох торопливо сошел на землю, отряхнул чешуйки коры с рук. Его темные волосы слиплись на лбу сосульками, лицо точно сметаной выкрасили – белое до синевы. Марк расстегнул ворот камзола, судорожно выдохнул.
– Ты теперь будешь считать меня трусом, – гость не спрашивал, утверждал.
Темка почувствовал, как запылали уши. Разве Марк – трус? Совсем наоборот! А вот он – дурак! Слова не шли с языка, прилипли к небу.
Марк плотно сжал губы, аккуратно застегнул камзол под горлом.