Вот помните, в феврале, кажется, прогулялись с господином Ямамото, полюбовались на цветущие сливы, как после этого повеселели, шутить начали... А нынче совсем перестали за здоровьем следить, губите себя!
- Послушай, Томодзо, - сказал Синдзабуро. - Ты любишь рыбную ловлю?
- Страсть как люблю. Мне это слаще рисовых колобков.
- Вот и хорошо. Поедем ловить рыбу вместе.
Томодзо удивился.
- Да вы же, кажется, рыбную ловлю терпеть не можете!
- Меня как-то сразу разобрало, - сказал Синдзабуро. - Захотелось вдруг поудить.
- Что ж, разобрало так разобрало, - сказал Томодзо. - А куда бы вы хотели поехать?
- Говорят, хорошо клюет на Ёкогаве у Янагисимы. Может быть, поедем туда?
- Это там, где Ёкогава впадает в Накагаву? Помилуйте, да чему там клевать-то?
- Большие бониты клюют.
- Что за глупости вы говорите, господин, - рассердился Томодзо. С каких это пор бониты водятся в реках? Самое большее, что там можно поймать, это лобана или окуня... А в общем, если вам так хочется туда, поедем туда.
Он тут же приготовил дорожную закуску, наполнил бамбуковые фляги водкой, нанял лодку с гребцом на лодочном дворе у моста Сяхэйкоси, и скоро они были на Ёкогаве. Синдзабуро, который не рыбу ловить хотел, а надеялся хоть одним глазком полюбоваться своей возлюбленной через ограду усадьбы Иидзимы, сразу принялся за водку, сильно опьянел и заснул. Томодзо удил до самых сумерек и только тогда заметил, что Синдзабуро спит.
- Господин! - окликнул он с беспокойством. - Проснитесь, господин!
Простудитесь еще, чего доброго, в мае здесь вечера прохладные! Слышите, господин, проснитесь! Водки я взял слишком много, что ли?
Синдзабуро вдруг открыл глаза и огляделся. Ёкогава?
- Томодзо, - сказал он, - где это мы?
- На Ёкогаве, - ответил Томодзо.
Синдзабуро посмотрел на берег. На берегу возвышался храм Кэцнин, окруженный двойной оградой, в ограде виднелась калитка. Да нет, это же усадьба Иидзимы, конечно...
- Подгреби к берегу, Томодзо, - попросил Синдзабуро. - Причаль вон у того места, мне надо сходить кое-куда.
- Куда это вы пойдете? - возразил Томодзо. - Тогда уж давайте я с вами пойду.
- Ты подождешь меня здесь.
- Разве Томодзо здесь не для того, чтобы все время быть подле вас? Пойдемте вместе!
- Дурень, - нетерпеливо сказал Синдзабуро. - В любви провожатый только помеха!
- Да вы, никак, шутите! - засмеялся Томодзо. - Это хорошо...
Тут лодка пристала к берегу. Синдзабуро подошел к калитке и, весь дрожа, оглядел усадьбу. Калитка была приоткрыта, он толкнул, и она распахнулась. Он прошел за ограду. Он знал, где и что находится, и потому направился прямо через садик к сосне, которая росла на берегу пруда, а от сосны свернул вдоль живой изгороди. Вот наконец и комната О-Цую. Барышня тоже любила его, с минуты расставания думала только о нем и тяжко переживала разлуку. На кого бы она ни взглянула, виделся ей один только Синдзабуро, и когда он подошел к двери и заглянул в комнату, она вскрикнула и спросила, не веря глазам:
- Вы ли это, господин Синдзабуро?
- Тише, тише, - проговорил Синдзабуро. - Простите, что я так долго не давал о себе знать. Мне так хотелось снова посетить вас и поблагодарить за гостеприимство, но Ямамото Сидзё с тех пор так и не заходил ко мне, а явиться к вам одному мне казалось как-то неловко.
- Как хорошо, что вы пришли! - воскликнула О-Цую.
Куда девалось ее смущение! Забыв обо всем на свете, она схватила Синдзабуро за руку и увлекла под сетку от комаров. Не в силах слова молвить от полнившей ее радости, она положила руки на колени Синдзабуро, и из глаз ее покатились счастливые слезы. Это были истинные слезы счастья, не те пустые слезы, что проливает, желая выразить сочувствие, чужой человек. Теперь мне все равно, подумал Синдзабуро. Будь что будет.