Когда доказываешь, что на мельницах водку продают и меняют на рожь, когда объясняешь, что без этого мельница существовать не может, то акцизный соглашается: нельзя не согласиться, когда факт существует; но если начнешь говорить о там, что акцизным следует представлять высшему начальству о неприменимости как этого, так и многих других правил, придуманных с целью уменьшения пьянства, но цели не достигающих, правил бесполезных, стеснительных, даже вредных, акцизный уже не то.
- Ведь мужик, когда у него есть новь, непременно выпьет с радости?
- Выпьет.
- И напьется?
- Напьется.
- Ведь если б вас сделали акцизным генералом - поставили бы вы бутылочку, другую холодненького?
- Ну, конечно, - улыбается акцизный.
- А ведь мужик генералом себя чувствует, когда везет "новь" на мельницу?
- Пожалуй.
- Нельзя же ему не выпить с "нови", и уж, конечно, он не поедет молоть туда, где нельзя раздобыться водкой?
- Пожалуй, что не поедет.
- Водка, значит, непременно должна быть на мельнице; без того и мельница существовать не может?
- Пожалуй, что так.
- Ну, почему же не дозволить торговли водкой на мельницах?
- Нет, нельзя дозволить; ведь, согласитесь, это большое зло, если дозволено будет на мельницах держать водку. Мужик привозит 98 молоть хлеб, напивается пьян, променивает хлеб на водку, его при этом обирают, а потом зимой у него нет хлеба.
- Но ведь это зло существует, потому что правило не исполняется и исполнено быть не может, так как никто хлеба не повезет, если водку продавать в мельничной избе не дозволяется, то нужно на известном расстоянии от мельницы выстроить кабак; расход, значит, бесполезная трата денег, потому что кабак стоит только для виду, а потраченные деньги мельник все же должен выбрать с того же мужика. Следовательно, правило не достигает цели, и к тому же еще более способствует обеднению мужика, потому что всякое стеснительное правило, чтобы быть обойденным, требует некоторого расхода, который все-таки платит тот же мужик.
- Оно так, но ведь согласитесь, что продажа водки на мельницах - зло!
- По-моему, нет; да, кроме того, правило не уничтожает зла: водка ведь на мельницах есть.
- Однако же...
По этому случаю я припомнил рассказ о том, как немец показывал публике в зверинце белого медведя.
- Сей есть лев, житель знойной Африки, кушает живых быков, говорит немец монотонным голосом, указывая палочкой на льва.
- Сей есть белый медведь, житель полярных стран, очень любит холодно; его каждый день от двух до трех раз обливают холодной водой.
- Сегодня обливали? - спрашивает кто-то из публики.
- Нэт.
- Вчера обливали?
- Нэт.
- Что ж, завтра будут обливать?
- И нэт.
- Да когда же его обливают?
- Его никогда не обливают, сей есть белый медведь житель полярных стран, очень любит холодно; его каждый день от двух до трех раз обливают холодной водой, - продолжает немец.
И сколько таких правил - белых медведей, которых каждый день обливают холодной водой.
Мы все удивительно как привыкли к этому; каждый и говорит, и делает так, как будто он не сомневается, что белого медведя, которого никогда не обливают, ежедневно от двух до трех раз обливают холодной водой. Дорога, пролегающая по моим полям, теперь у меня в большом порядке - везде прорыты канавки, сделаны мостики, хозяйственно обделано, хоть в карете шестериком поезжай, сам становой пристав похвалил. Летом, в нынешнем году разнесся слух, что будет проезжать губернатор: из волости прислали десятского, чтобы поправить дороги... через несколько времени староста, давая отчет о произведенных граборами работах, говорит: 99 "I поденщина на починку дороги - 45 копеек".
- Где это ты чинил?
- На горке; губернатор, говорят, поедут.
- Пойдем, покажи.
Прихожу и вижу, что подле дороги, которая достаточно хороша для проезда - по ней мимо меня очень часто проезжает богатая соседка в карете на лежачих рессорах четверкой в ряд, не дурна, значит, дорога - срезан дерн и брошен в боковую рытвину.
- Для чего ты это тут накопал? дорога и без того хороша.