У меня появилось ощущение, что он надо мною просто решил подурачиться. Ожидая взрывов хохота, я с опаской скользнул взглядом по другим продавцам. Я был уверен, что по своей наивной рассеянности угодил в дурацкую переделку. Но любопытство подталкивало к выяснению развязки, пусть и позорной для меня. Однако откровенных признаков розыгрыша у окружающих не наблюдалось. Кто-то из них смущенно отводил взгляды, другие отрешенно смотрели на происходящее. Это меня не слишком успокоило. В голове мелькнуло: «Понятно, ждут, когда станет совсем смешно и можно будет смеяться. Похоже, я не первый, кого здесь так разводят».
Моя самонадеянность запоздало попыталась вернуть мне самообладание: «Спокойно! Все можно разрулить. Ситуация банальная. Главное, держать себя в руках и реагировать на все уверенно и с юмором. Это хорошее оружие против наглецов». Я приветливо улыбнулся. Возможно, моя улыбка со стороны выглядела жалкой, но мне в тот момент казалось, что я взял ситуацию под контроль. Мой голос действительно был мягок:
Я просто вас спросил, что это за вещь и каково ее предназначение.
Ответ антиквара был неожиданным, он скривил губы и изучающе посмотрел мне в глаза:
Эта вещь, сударь, изменяет судьбу.
Мое удивление непроизвольно рванулось наружу:
Каким образом?
Антиквар повторно продемонстрировал свое недовольство скрипучим голосом:
Это уже второй вопрос. Его всегда задают. Сто рублей, и я вам это продемонстрирую.
В моей голове пронеслось: «Он даже не скрывает, что так пошло разводит людей на деньги. Цирк шапито, тараканьи бега». Я понимающе кивнул головой и двинулся дальше.
На протяжении нескольких дальнейших шагов я делал вид, что рассматриваю содержимое следующих импровизированных прилавков с книгами. Но сосредоточиться на рассматриваемом совершенно не мог. Моя голова превратилась в японское татами, на котором мысли состязались за истину:
Ну ясно же, что банальное рыночное разводилово.
Но все же интересно. Довольно необычный аттракцион для книжного развала.
Непонятная штуковина. Ясно, что ею будут интересоваться.
Любопытство тот самый крючок, на который попадаются девять из десяти людей. Почему бы на этом не зарабатывать?
А вот я проявил смекалку и не дал себя развести.
Хочешь сказать, что все вокруг дураки, один ты умный? Тогда скажи, что это за вещица и зачем нужна?
Да ни за чем она не нужна! Господи, ну мне по крайней мере понятно, что это разводилово.
Уверен?
Уверен!
Ну понятно тебе, и прекрасно. Пусть ты умный, остальные дураки.
Знаешь, зачем люди в цирк ходят? Все ходят, и дураки, и умные. И все прекрасно понимают, что их будут дурачить. За удовольствием они ходят. И готовы за это платить.
Господи, сто рублей не такие уж большие деньги. Ты здесь оставил уже значительно больше и ничего не приобрел. Отдай еще сотню, не убудет.
Как это не приобрел?! Я помог людям в трудную минуту. Я приобрел самоуважение за незначительную плату.
Ладно, ладно, тешь себя этими глупостями на здоровье.
Потом ведь будешь мучиться, что не узнал, в чем тут хитрость заключена.
А все-таки интересно, что он собирался мне показать?
Секстант, астролябию достал. Делал вид, что умеет ими пользоваться. Смешно. Такими фокусами только детишек развлекать.
А почему, собственно, смешно?
Потому, что это не так уж и сложно. Практически все моряки этим раньше владели, пока электроника все не заполонила.
Скажи еще, что все моряки таблицы Брадиса знали наизусть.
Сейчас про эти таблицы вообще никто не помнит. А, да что там говорить, народ не знает, как выглядит логарифмическая линейка, у всех теперь компьютеры имеются.
Стоп, погоди, но он же что-то для меня проделал, а не просто хотел слупить деньги на ровном месте. Любая работа должна быть оплачена.
Самолюбие обиженно взвилось:
Нашел отмазку! Вот именно, что должна! Тебе много заплатили за твою писанину? Шиш с маслом тебе заплатили.
Ладно, ладно, угомонились, эмоции в сторону. Собственно говоря, действительно, сто рублей смешные деньги за интересное зрелище.
Я развернулся назад и двинулся к антиквару, на ходу роясь в кошельке.
Сторублевая купюра легла на столик антиквара:
Показывайте.
Антиквар взглянул на свои ручные часы и перевел на меня невозмутимый взгляд:
Двести рублей.
Я скептически хмыкнул: