Напоминаю вам, уважаемые читатели, сколько бы ни рассказывала про всякие побочные отдельные события, стремилась к одному — поведать о начале моих чувств к милиции. Ясное дело, чувства возникли не в ходе песочной эпопеи, песочные подвиги я предпочитала совершать, не встречая поблизости милиции. Сейчас приступлю к обстоятельствам воспламенения этих чувств.
Януш, само собой, не шёл из головы, и я добросовестно обдумывала всякие дипломатические приёмы, чтобы встретиться с ним как бы случайно. Явно встречаться не могла себе позволить: бегаю за мужиком, который чхать на меня хотел, — Господи Боже, компрометация фундаментальная, не стану хотя бы усугублять! В принципе я давно поставила на нем крест, но мне нравилось бывать в его обществе — никто не умел так красиво танцевать английский вальс, да и относился он ко мне прямо-таки трогательно, и я от души радовалась каждой встрече. В рамках такой дипломатической операции я взялась выполнять какое-то поручение в Лодзи, не помню уже какое, наверняка что-то связанное с моими паломничествами по домам культуры. В Лодзь я добиралась откуда-то, поезд приходил утром, я воспользовалась случаем, адрес знала, послала телеграмму с просьбой снять мне номер в гостинице. Ответа получить не могла — то и дело переезжала с места на место.
В Лодзь приехала ровно в полночь, обдумывая по пути создавшуюся неординарную ситуацию. Возможно, Януш заказал мне номер, но как, черт побери, об этом узнать? Адрес? Без толку — он снимает комнату у какой-то особы, фамилия которой мне неизвестна. Телефона тоже не знаю, в телеграмме не сообщила, когда приеду и на какой вокзал — сама этого не ведала. Нанести визит посреди ночи — нет уж, кое-какие остатки приличий надлежит соблюсти. А ночь тёмная, в городе никогда не была…
В пять минут первого я ворвалась в железнодорожное отделение милиции Лодзь-Фабричная со страстным признанием:
— Уважаемые паны, я обожаю милицию!
Присутствующие в помещении паны повскакивали с мест.
— Дорогая пани! — с энтузиазмом откликнулись уважаемые паны. — Такое мы слышим впервые в жизни! Для вас — все, что угодно!
Я объяснила: всего не потребую, но кое-что — да. Необходим номер телефона без фамилии абонента, исключительно по адресу, в коем тоже не совсем уверена — сомневалась насчёт номера квартиры. Больше напутать и усложнить не могла. Через пять минут я получила телефон, Януш был дома, гостиницу заказал, и, сдаётся, мы вместе поужинали…
После этого, уже второго, опыта милицию я полюбила усердно, добросовестно и надолго. Не то чтобы с полной взаимностью, скажем, с некоторой.
Мне очень жаль, но в голове опять мельтешит полным-полно всяких отступлений, и если от них не отделаться письменно, проку все едино не будет никакого — собьюсь…
Из-за моих милицейских симпатий многие годы мы ссорились с Алицией.
— Как ты можешь их любить, идиотка! — выходила она из себя. — Как только язык поворачивается говорить такое, совсем сбрендила, нашла кого любить — эту банду сволочей!..
— Да при чем здесь сволочи! — кипятилась я. — Приличные доброжелательные люди, всегда помогут! Ты только подумай, какая у них работа: ты, скажем, прёшь напрямки через овраги-буераки, лежит баба, мёртвая, я увидела — и ходу, моё дело сторона. А они не имеют права, обязаны докопаться, почему там лежит, откуда взялась, кто её пришил! Обязаны — это их работа! Неважно когда, днём или ночью! Меня бандит не караулит, а их и убить могут!
— Ха-ха! — только и ответила Алиция.
И лишь через много лет я допёрла, что говорили мы о разных вещах. Она имела в виду самую худшую и хитроумную часть МВД, а я обычную, работящую, преступников вылавливавшую милицию из Дворца Мостовских и Главной комендатуры.