Господин заседатель, он говорит, чтобы медведь дал показания, а они послушают.
Заседатель (рассердившись). Как это медведь может давать показания? А ты болван, Камалов, что передаешь мне это. Разве сам не можешь ответить? Матвей, ты знаешь по-татарски?
Казак (громко). Никак нет, ваше благородие!
Заседатель. А кто-нибудь из казаков знает?
Казак. Никак нет, никто не знает. Только казак Сотников, двадцать первого полка, желает учиться по-татарски.
Заседатель. Молчать! Очень мне надо, что кто-то хочет
учиться. (Обращаясь к Наджафу.) Послушай, ну как же может медведь давать показания?
Н аджаф. Мы же не говорим этого, господин заседатель. Ты сам привел сюда медведя на очную ставку с нами. В шамшадинских лесах медведей сколько угодно. Каждый может поймать медведя. Из этого вовсе не следует, что медведи и обезьяны путешествуют по свету в телегах.
Заседатель. Значит, вы не назовете разбойников?
Н аджаф. Господин заседатель, каких, же разбойников вам назвать, если их у нас нет?
Заседатель. Следы разбойников обнаружены, и я найду средство для их поимки. Но вам плохо придется.
Н а дж а ф. На все божья воля! От судьбы не уйдешь.
Заседатель. Ну, теперь убирайтесь с глаз долой! Зря я потерял с вами столько времени. Я сам решу, что делать.
Все выходят.
Как же теперь быть? Байрам, по-видимому, невиновен, хотя обстоятельства против него. Эй, староста, ты знаешь тех парней, что повстречались с чертями?
Староста. Нет, ваше благородие, не знаю.
3 а с е д а те л ь. А ты не слышал, кто они?
Староста. Мы люди простые, ваше благородие, откуда нам слыхать.
Заседатель. А можно их разыскать?
Староста. Как их разыщешь, когда все наши парни попрятались.
Заседатель. Попрятались? Зачем же им прятаться, если они не виноваты?
Староста. Женщины подслушивали за кибиткой и распустили слух, что заседатель хочет арестовать тех, кто напал на сборище чертей. Вот парни и разбежались со страху.
Заседатель. Хорошо, ступай. Разговорами с вами ничего не добьешься. Все станут говорить, что никого не знают, ничего не понимают, никуда не ездили. Как же быть? Эй, казаки, приведите сюда арестованного.
Казаки вводят Байрам а, у него связаны руки.
Чем можешь ты доказать, что не виновен?
Байрам. Ваше благородие, вы знаете наш край. Сами подумайте, мог ли я один выйти на разбой?
Заседатель. Так почему же ты не хочешь назвать своих товарищей?
Байрам. Я вам докладывал уже, что нет у меня товарищей.
Заседатель. Они были у тебя, но бросили тебя и убежали.
Байрам. Ваше благородие, это никак не вяжется с правилами разбоя. Разбойник никогда не бросит товарища и не убежит. А как закончат дело, то уже не расстаются друг с другом... Да откуда вам знать все это? Вы, наверно, никогда не ходили на разбой.
Заседатель. Я поймал много разбойников, хоть и не разбойничал сам. Я знаю, что ты говоришь правду.
Б а и р а м. И потом, ваше благородие, если бы я был виновен, то, по нашему обычаю, никогда бы не сдался без сопротивления.
Заседатель. Это тоже верно. Так кто же виноват?
Б а и р а м. Этого я точно не знаю, но если бы и знал, то трудно было бы мне сказать.
Заседатель. Почему?
Б а и р а м . Потому-что человек не может выдавать своих братьев.
Заседатель. Значит, один ты и пострадаешь. Жалко тебя, а делать нечего. Есть у тебя какая-нибудь просьба, пожелание?
Байрам. Ваше благородие, есть у меня одна просьба, если только позволите.
Заседатель. Говори, какая просьба?
Байрам. Не знаю, могу ли я осмелиться?
Заседатель. Почему же нет? Говори. Слушаю.
Байрам. Ваше благородие, мне бы хотелось... если вы разрешите... проститься.
Заседатель. С отцом?
Байрам. Нет.
Заседатель. С родственниками?
Байрам. Нет... Впрочем, если нельзя, то воля ваша.
Заседатель (в сторону). Бедный, у него какое-то горе. (Обращается к Байраму.