Они еще не кончили играть, когда прилетела сова и начала стонать... Может быть, это была та же самая сова, что теперь к нам повадилась.
Похоронили его здесь, на кладбище в Гаялах. На его похороны столько народу собралось, что можно было подумать, что весь Баку съехался в Гаялы. Никто, кроме Зарифы, не плакал, даже сыновья, но было по-настоящему грустно, хоть все собравшиеся и улыбались, когда на поминках начали рассказывать всякие интересные истории, в свое время приключившиеся с Шахлар-беком. Мне особенно одна история понравилась, ее рассказал старый седой человек, один из тех, кто приезжал к Шахлар-беку играть в карты.
Оказывается, Шахлар-бек был по профессии межевым инженером, я и не знал до этого, что есть такая профессия, он такое образование получил в Петербурге и после окончания института до революции работал в Баку в губернском управлении, в здании, где сейчас Баксовет. Он был очень старательный и добросовестный работник, но нуждался, потому что семья у него была очень большая, а зарабатывал он один. Губернатор Баку, который очень хорошо относился к Шахлар-беку, однажды вызвал его к себе в кабинет и сказал:
- Дорогой Шахлар-бек, я знаю, что вы постоянно испытываете нужду в деньгах, и хочу вам кое-что предложить.
- Очень признателен вашему превосходительству за заботу, - ответил сразу же обрадовавшийся Шахлар-бек.
- И поэтому хочу назначить вас межевым инспектором всего нефтеносного района от Баилова до Черного города, - сказал губернатор.
- Позвольте, - удивился Шахлар-бек, - но ведь жалованье инспектора гораздо меньше того, что я получаю здесь, в мэрии?
Губернатор, улыбаясь, смотрел на него. Тогда Шахлар-бек сильно побледнел и сказал:
- Вы меня оскорбляете, ваше превосходительство.
- Вы, кажется, думаете, что вы более щепетильный человек, чем я? Ну что же. - Губернатор очень обиделся на Шахлар-бека, и тому через некоторое время пришлось уйти со службы.
Я не понимал, почему они обиделись друг на друга - губернатор и Шахлар-бек, пока папа не объяснил мне, что до революции должность межевого инспектора нефтеносных участков считалась очень доходной и все ее добивались, потому что от него зависело, где пройдет граница между новыми участками.
Все нефтяные миллионеры, на то они и капиталисты, изо всех сил старались ублажить межевого инспектора деньгами или другими способами, и по тем временам это не считалось взяткой. Но, видно, все-таки считалось, если Шахлар-бек отказался.
После его смерти на даче осталась жить его дочь. Ей было лет тридцать, на вид даже больше, она была очень худая и лицо все в морщинах. Все мечтала замуж выйти - часто прибегала к нам и шепталась с бабушкой, советовалась.
Я взял ведерко с удочкой и пошел к двери. Все ясно, теперь она будет думать, что сова специально из-за нее прилетает. Еще возьмет и помрет... И тут меня осенило.
- Ладно, - сказал я. - Этот факт со смертью Шахлар
бека меня убедил... .
- Факт, - сказала бабушка, - и без твоего факта все знают, что если сова начала летать, то добра не жди.
- Но есть и другой факт, - сказал я. - Ведь эта сова всегда садится на инжирное дерево за забором. Верно? А там не наш участок. За забором-то дача дяди Кямила. Значит, к нам ее прилеты не относятся. И ни с кем в нашем доме ничего не случится. Правильно?
Она не ответила, только рукой махнула и пошла с посудой к колодцу.
Из-за того, что я так торопился, пришлось лезть через забор дачи Рашида так гораздо ближе до берега. Камни были холодные и мокрые от росы. И штаны сразу намокли и рубаха. Ничего себе утро началось! А я-то думал, что раньше всех проснулся, - Рашид уже стоит на балконе своего дома и беседует со своим приятелем, кажется, с тем, у которого голубые "Жигули". Так и есть - вон и машина его стоит.