И огромный дом Баринова, и прихожая, напоминающая вокзал, и ванная, величиной с тетину квартиру, в которой ему полагалось ночевать сегодня. "Интересно, все ли новые русские болеют гигантоманией, или только пивные короли?", - подумал Антошка
А вот боль перестала быть громадной, более того, почти ушла. Юля, действительно обладавшая начальным багажом медсестры, сделала ему еще пару инъекций, потом дала несколько таблеток ибупрофена. Антон, правда, в нарушение всех медицинских норм, потребовал для запивки таблеток какой-нибудь алкогольный коктейль ("мне сейчас можно капризничать, сколько захочу"). Юля, смешивая мартини с соком, пару раз отхлебнула из бутылки. Ей самой стало легче и она уже не покусывала губы, когда каждый раз глядела на Антона. Пока Юля упражнялась в медицине, Антон лежал перед ней на массажном диванчике и печально разглядывал изуродованный костюм, брошенный на кресло. Обнажился Антон не без борьбы; Принцессе пришлось пять-шесть раз повторить, что "она все уже видела".
Когда Антон был полностью раздет, Юля с удивлением обнаружила на его шее маленький золотой крестик. Удивилась она потому, что большинство ее одноклассников, чувствую себя достаточно свободными для своего возраста, носили цепочки с памятными черноморскими камушками или какими-нибудь серебряными зодиаками турецкого производства.
Сейчас Антон лежал в спальне, болтаясь между бодростью, сном и остатками боли. Юля, только что приняла душ и вошла в комнату, хрустя яблоком.
- Стоп. Я не сообразила. Ты же должен быть голодным. Небось, даже не обедал? Сделать бутер с ветчиной?
- Спасибо, - искренне ответил Антон. - Не забывай, у меня самого губы как первосортная ветчина. Я ими успешно поужинал. Лучше о соленом не говори.
- Прости склеротичную дуру. Чем же тебя кормить? Слушай, взбитые сливки остались, с земляничным сиропом. Как?
- Сказать правду? Я их никогда не ел. Тащи.
Через минуту, Юля сидела рядом с Антоном и кормила его с ложечки. Тот нарочито чавкал, показывая, как он голоден и как ему вкусно.
- Антошка, - невзначай сказала Юля. - Знаешь ли ты, что ты первый мужчина, который лежит на моей кровати?
- По правде говоря... По правде говоря, - взгляд Антона переместился на уже пустую вазочку из под сливок, в голосе появилась явная дрожь. Да еще непонятное, точнее очень даже понятное шевеление. - По правде говоря, я... я еще не мужчина.
- Ну, это же так легко исправить, - беспечно бросила Юлька.
- А ничего, что я сейчас...
- Сейчас я дам еще одну таблетку. И вообще, неужели ты думаешь, что для рыцарей, которых ты так любишь рисовать, боевые раны были предлогом не заниматься этим?
- У каждого добропорядочного рыцаря, - смеясь, но дрожа еще сильнее, поэтому говоря быстро, - ответил Антон, - у каждого рыцаря, место, которое у меня особенно ранено, всегда было прикрыто конем.
- Ты - исключение..
- Ты уверена?
- Хватит. Пей таблетку. А потом - первый раз в первый класс. Хватай меня за что хочешь, я буду осторожна...
----------------------------
- Для первого раза очень даже неплохо.
- Это комплимент?
- Это правда. На самом деле, просто здорово. А еще ты единственный девственник, который расстался с этим пороком, пролив собственную кровь.
Юля была права. Марлевые повязки, наложенные на особо серьезные раны, сбились, и простыня была в крови.
- Очень больно? - озабоченно спросила Юля.
- Нет. Такое ощущение, будто мы занимались анестезией.
- Может принести еще сливок? В холодильнике остались.
-Нет. Не надо. Присядь, нет, приляг рядом. А я положу на тебя руку. Вот так. Мне будет приятно и уже точно не больно.
Они не заметили, как за окном начал накрапывать дождик. Он лил все сильнее и сильнее, стекая по веткам и кустарникам, рождал ручейки, обволакивал светящейся пылью фонари, замедляя рассвет.