по собственному желанию". Скажите, товарищ Лукин, откуда у вас возникло собственное желание?
Лукин. От жены. Она и говорит: "Если через тринадцать дней не приедешь, подаю на развод". У нас дочка, второй годик.
Пономаренко. Где же она живет? Зачем вы ее отпустили отсюда?
Лукин. Хозяйка она. Двор у нее.
Пономаренко. Давайте мы ее сюда вызовем, поговорим с нею по душам.
Лукин (смеется). Да вы что? Она тут всех разнесет. Не зовите ее, предупреждаю.
Пономаренко. Ну тогда вы сами подождите еще немного, может, она передумает. Как-никак, у вас тут квартира. Верно, обстановку уже приобрели.
Лукин. Не могу я. Сегодня двадцатый день, мне уже ничего не осталось. А то приеду, а на моей подушке чужая голова лежит. Тут квартира, а там дом от родителей. Хозяйка она у меня. И я теперь, выходит, в крестьяне подамся.
Пономаренко. Я даже не радуюсь, что вы оставляете нам квартиру. Чувствую, что теряем хорошего человека. Подписываю ваше заявление.
Лукин. Вот спасибо. Вы уж извините, я побежал.
В кабинет входит высокий подтянутый красавец с густым чубом, лекальщик пятого разряда Сергей Петрович Крючков, 30 лет. Уверенно садится на стул. Теперь они смотрят в глаза друг другу, заместитель генерального директора по работе с кадрами П.Г.Пономаренко и лекальщик 5-го разряда С.П.Крючков. Оба полны напора. Между ними члены комиссии.
Пономаренко. Так, так, товарищ Крючков. От трудностей бежите?
Крючков. Я от трудностей не бегу.
Пономаренко. Заявление это вы писали?
Крючков. Я писал.
Пономаренко. Значит, все-таки бежите?
Крючков. Но не от трудностей. Я от трудностей никогда не бегал.
Пономаренко. Отчего же вы бежите, хотелось бы знать?
Крючков. От беспорядка. Меня мама еще в детстве учила: всюду должен быть исключительный порядок.
Пономаренко (взрывается). Так кто же этот беспорядок создает?! Вот вы бежите от нас и тем самым увеличиваете количество общего беспорядка. Да, сейчас у нас организационные трудности, у нас трудности роста. Про "Атоммаш" даже говорят, что здесь собралась толпа в 11 тысяч человек. Чтобы закрутить "Атоммаш", заставить его работать на страну, одной толпы мало, нужен сплоченный коллектив, сплоченный организационно и социально. А вы теперь приняли решение сбежать из этой толпы, вместо того чтобы помочь ей превратиться в коллектив. Где ваша гражданская совесть? Чем вас обидели на "Атоммаше"? Квартирой? Зарплатой?
Крючков. Квартира есть: на троих две комнаты.
Пономаренко. Вот видите, "Атоммаш" квартиру вам дал.
Крючков. Квартиру я получил не от "Атоммаша", а от государства.
Пономаренко. Но ведь посредством "Атоммаша". Мы вас отстаивали, рекомендовали. А зарабатываете сколько?
Крючков. Двести рублей.
Пономаренко. Вот видите! Вы же благополучный человек. Квартира есть, зарплата высокая - при чем тут беспорядок? Нет, я вас не отпускаю. Только по суду. Расскажете на суде, какой вы есть благополучный и гладкий. Пусть закон на вашей стороне и вы это знаете, пусть у меня шансов один процент, что вас не отпустят. Но все равно - суд. Пусть в суде тоже узнают, какие благополучные люди от нас бегут. Построили себе карьеру на "Атоммаше" - и дальше бежать. Я даже знаю, куда вы бежите. Сказать? Вы бежите в "Южстальконструкцию". (Переходит на "ты", с иронией). И сколько же тебе там обещали, многоуважаемый товарищ Крючков?
Крючков (невозмутимо). Гарантированных триста, но я рассчитываю выработать четыреста.
Член комиссии. Я тоже получаю двести рублей и никуда не бегу.
Крючков. Видимо, вы двести рублей и стоите, больше вам не предлагают.
2-й член комиссии. Типичное рвачество.
Крючков (взрывается, не теряя, однако, чувства собственного достоинства). По-вашему, я рвач? Так я вам скажу, кто я такой. Я рабочий. Я лекальщик. Вам не надо объяснять, что это такое.