Долго стояла над водой - не сбылось.
По Дону теплоход плывет, сам огнями залит и речку искрами засыпал, в каютах светло, уютно. Годы идут, уплывает мое счастье вниз по реченьке.
Я даже не услышала, как он подошел. А я вся такая, сама не знаю какая - из одного слоя.
- Ты что дрожишь? - спрашивает.
- От страха, - отвечаю. И стали мы целоваться, со мной никогда такого не было.
Потом я вырвалась, убежала. Когда уезжали, спряталась от него в другую машину.
Еле ноги унесла.
А после думаю: дура. От чего я спасалась? Разве от этого спасаться надо? Чаще всего мы спасаемся как раз от того, к чему надо стремиться.
У Григория отдельная двухкомнатная квартира на седьмом этаже, много книг, ковров, телевизор, автомобиль - словом, большой джентльменский набор. Я пришла к нему через неделю, ни о чем не спрашивала. Он сам рассказал. Конечно, он женат, вернее - был женат, но полтора месяца назад его жена оставила эту шикарную квартиру и улетела в Ленинград, здесь ей пыльно, грязно и вообще химчистка далеко. Сына с собой забрала.
Теперь мой Григорий не женатый и не холостой, сам не знает. Если она подаст на развод, даст согласие, а первый подавать не станет, так он говорит.
Кто же я теперь? Тут уж все ясно: заурядная любовница. Не подумай, будто я прячусь и страдаю. Я просто счастлива. И Григорий меня любит, я это чувствую как женщина. Он просто не отходит от меня. Теперь он ждет письма от Веры (это его жена) - что она решит?
Видишь, как меня закружило и понесло против течения. Желаю тебе успеха и полного счастья (не как у меня - тайного). Обнимаю тебя, твоя Зоя.
28 июня"
"Дорогая Наташа.
Все пошло кувырком. Никогда не думала, что мое счастье окажется таким незадачливым. Все время приходится скрываться, таиться, по телефону говорить - и то шифром. Я ведь начинающая дрянь, во мне еще совесть бродит.
Григорию легче. У него работа. Он крупный технолог, все время изобретает прогрессивные процессы. Задумал создать совершенно новый реактор, но сам еще не знает какой.
А я зареванная живу. Все! Решила бросить. Не могу я так. Вчера только пришла к нему, соседка из 6-й квартиры тут как тут: "Григорий Сергеевич, у вас нет соли в долг? Ах, у вас гости, извините, пожалуйста". А сама так и зыркает. Я оставила ему купленную колбасу и побежала куда глаза глядят...
Наташа, не сердись, я тебя совсем забыла. Две недели письмо валялось в шкатулке недописанным, теперь продолжаю, хотя особых перемен у меня нет и не предвидится.
Первую неделю я мужественно держалась. Григорий человек чуткий, он меня разыскивал. Однако же не настолько упорно, чтобы я на него рассердилась. В это время мне Петр подвернулся, даже в кино с ним сходила, но никак на него не реагировала, так как полностью к нему равнодушна.
Иду мимо базара, а навстречу Григорий:
- Хорошо, что я тебя встретил. Шагом марш за мной.
- Куда?
- Пойдем, сама увидишь.
Пришли на переговорный пункт. Разговор был уже заказан. И он говорит своей благоверной: "Когда ты приедешь? Как никогда? Какая грязь? Никакой грязи, у нас три недели дождей не было". Григорий нарочно оставил дверь кабины открытой. Но я вышла на улицу. "Когда приедешь?" - "Никогда!" - я не могла этого слышать. А они проговорили на эту тему 34 минуты по автоматическому счетчику. Если люди так долго договариваются о расставании, значит, это гиблое дело. Я встала со скамейки и пошла через дорогу. Он догнал меня у молочного магазина:
- Хочешь, я первый на развод подам?
Я молчу.
- Я ей позвоню и скажу про тебя.
Я молчу. А ноги сами идут к его подъезду. Едва вошли, я сразу к нему на грудь:
- Не могу без тебя.
Вот какая гордая я теперь стала. Но и вечер тот был самый счастливый в жизни.