- Вы сменили мундир на сюртук?
Это был серхенг Сефаи, начальник политического отдела министерства внутренних дел. По укоренившейся привычке, сострив, он сам тут же громко расхохотался.
Это был среднего роста человек, с глуповатым лицом, но хитрыми глазами. Голос его был гибок и вкрадчив, как и полагалось человеку его рода занятий.
Сертиб не мог оставить без ответа открытый вызов и ответил невозмутимо:
- Под сюртуком честь сохраняется подчас лучше, чем под мундиром, серхенг!
Однако серхенг, даже не изменив благодушного выражения лица, пропустил слова сертиба мимо ушей.
- В мирное время сертиб носит военный мундир, но когда в воздухе пахнет порохом, облачается в костюм дипломата! - с милостивой улыбкой заметил услышавший словесное состязание Шахпур.
- Честный дипломат - все тот же боец за родину! - подчеркнув слово "честный", ответил сертиб принцу.
- Господа, прошу к танцу! - вмешалась Шамсия, чтобы положить конец этому неприятному разговору. Затем она обратилась к принцу: - Прошу вас, ваше высочество!..
И гости двинулись туда, где играл оркестр. Проходя мимо, Шамсия шепнула на ухо сертибу:
- Умерьте свой пыл, сертиб!
Фридун подошел к сертибу Селими и прочитал в его глазах все ту же нескрываемую заботу и печаль.
- Простите, сертиб, но, должен признаться, ваше поведение, хотя и несколько резкое, доставило мне огромное удовольствие.
- Я не умею поступать иначе: что у меня на сердце, то и на языке.
- Но этот серхенг все же кажется добродушным человеком.
- Не верьте, мой друг, - возразил сертиб, - даже в его смехе заключена смертельная отрава. От таких можно ожидать все, что угодно. Такие люди способны пригласить к себе в дом и угостить отравленным пловом, убить человека руками его же родного брата, придушить его в темнице, а потом справить торжественный траур. Это так типично для иранских правителей. Вспомните хотя бы их вероломство по отношению к маздакидам!
Разговор коснулся Шахпура и Шамсии. Фридун заметил, как сердито сдвинулись брови сертиба.
- Сердцами обоих молодых людей руководят низменные политические расчеты, - тихо сказал сертиб. - Господин Хикмат Исфагани с давних пор зарится на иранский престол. Если он сам и не сможет этого достигнуть, то во всяком случае будет добиваться того, чтобы будущий повелитель был игрушкой в его ловких руках. А в своей игре этот интриган не брезгует никакими средствами.
- Может быть, в ваших отзывах об этом человеке есть некоторое пристрастие? - спросил Фридун.
- Я понимаю, на что вы намекаете. Конечно, я был бы недостойным и подлым человеком, если бы забыл кровь моего отца. Но тем не менее мой отзыв об Исфагани совершенно беспристрастен и справедлив.
- Насколько я знаю, в убийстве вашего отца повинен не один Хикмат Исфагани?
- Смерть моего отца - результат кровавой политики, ввергнувшей Иран в пучину бедствий. К сожалению, трудно предсказать, как долго будут творить свое грязное дело окружающие шаха предатели, закупленные оптом и в розницу на английские и американские деньги! - едва слышно сказал сертиб.
- Я хочу разлучить вас, - подойдя к собеседникам, с деланной улыбкой сказала Шамсия. - Сертиб, уделите и мне немного внимания.
И взяв сертиба под руку, девушка увлекла его за собой. Сертиб неожиданно почувствовал, что ее надушенные, обнаженные руки дрожат.
- Что с вами, Шамсия? - с улыбкой спросил он, заглядывая девушке в глаза.
- Вам хорошо улыбаться!.. А у меня болит сердце! Не хотите ли потанцевать со мной?
Под звуки вальса сертиб легко закружил Шамсию, догадавшись, что девушка намеревается кого-то подразнить, вызвать чью-то ревность.
Сделав круг, сертиб огляделся. Недалеко от них танцевала с Шахпуром Судаба, но, даже склоняя головку к плечу принца, девушка была печальна.