- Но что же нам делать, ханум? - с тревогой спросил он. - Значит, надежда только на вас?
- Я сделаю все, что в моих силах! - ответила сердечно девушка.
- Я рассчитываю на вас, ханум.
Прощаясь с ней, Гахрамани задержался на секунду.
- У меня к вам просьба, - сказал он. - Не говорите пока о происшедшем Судабе-ханум.
Проводив Гахрамани, Шамсия тотчас же направилась к отцу, который полулежал на оттоманке и о чем-то напряженно думал. По выражению его лица девушка поняла, что отец чем-то расстроен.
- О чем ты так задумался, папа? - спросила она, обняв отца, и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
- Я думаю о том, дочь моя, как бы не упустить из рук ста тысяч туманов, - просто ответил Хикмат Исфагани.
Шамсия, обычно не выносившая разговоров о торговле и деньгах, притворилась заинтересованной.
- Какие сто тысяч, папочка?
Хикмату Исфагани было приятно, что в его дочери наконец-то проснулся интерес к таким прозаическим вещам. Он объяснил себе эту перемену тем, что дочь взрослеет.
- При поддержке мистера Томаса я закупил в английском торговом представительстве сто тонн сахара. Я его запрятал и начал закупать весь сахар, какой только был на рынке, рассчитывая на каждой тонне заработать по нескольку сот туманов. Как раз в это время выяснилось, что советское торговое представительство получило большую партию сахара. Если этот сахар будет выпущен на рынок, я погиб. Я потеряю не только сто тысяч туманов прибыли, но еще понесу большой убыток.
- А ты закупи сахар и у русских, - простодушно посоветовала девушка.
- Вот в том-то и вопрос, - продадут ли русские этот сахар мне? Они подымут крик, что нельзя создавать монопольное положение на рынке, нельзя оставлять население без сахара и так далее. Всего, что они могут сказать, нельзя и предвидеть.
Хикмат Исфагани бросил на дочь косой взгляд.
- Хорошей торговле ты меня учишь! Рассказывай лучше о своем деле... Зачем пришла?
Шамсия снова бросилась обнимать отца.
- Обещай, что исполнишь мою просьбу, какая бы она ни была.
- Раньше скажи, что за просьба.
- Нет, обещай, потом скажу.
- Ладно, говори!
Шамсия рассказала, что ни за что ни про что арестовали ее учителя и добавила, что у бедняги остались дома мать и сестры.
- Жалко их, - продолжала она. - Поговори с серхенгом Сефаи, чтобы он выделил дело учителя и разобрал его отдельно...
При этих словах Хикмат Исфагани отстранил от себя дочь.
- Я не могу вмешиваться в эти дела. И ты не впутывайся! Займись-ка лучше чем-нибудь другим.
- Нет, папочка! - сквозь слезы заговорила девушка. - Ты должен это сделать! Разве ради тебя я не готова пожертвовать собой? Если спасешь Фридуна, это может тебе еще когда-нибудь пригодиться... Серхенг ни за что не откажет тебе. Ведь он тебе друг, папа.
- Не откажет! Друг! - проворчал Хикмат Исфагани. - Как бы не так! Сказать легко!..
Потом он поднялся и добавил, сердито глядя в глаза дочери:
- У меня нет никаких друзей. Все они друзья не мне, а моим деньгам. Вот им! Видишь! Им!.. - при этом он вынул из кармана пачку денег и, помахав ими в воздухе, швырнул на стол. - Видишь, этому они друзья! "Друг серхенг Сефаи устроит!.." Знаю, как он устроит! Одна его улыбка обходится мне в тысячу туманов. А за этакое дело он сдерет с меня десять, двадцать тысяч туманов, - И он неистово закричал: - Нет, нет! Я не швыряю денег на ветер!
По выражению лица Хикмата Исфагани девушка поняла, что он действительно палец о палец не ударит для этого дела, и в ее голове мелькнула рискованная мысль.
- Ты должен это сделать, папа! Понимаешь, должен! - настойчиво проговорила она. Тут замешано и мое имя... А это может коснуться и тебя...
Сказав это, она закрыла лицо руками,
Хикмата Исфагани объяли удивление и страх. Он шагнул к дочери и взял ее за руку.
- Или... или...