Она надеялась, что быстрая реакция на клеветническое письмо может послужить хоть незначительным препятствием на пути к аресту. Я согласился с этим, но из-за позднего времени, нездоровья и сильного утомления пришлось отложить составление письма на завтра. Когда я проснулся утром 3-го, у жены был готов проект. Мы его обговорили, подправили и отдали на машинку.
В 8 часов вечера наше письмо было вручено иностранным корреспондентам. Мы были уверены, что это действие предварит арест. Через два часа выяснилось, что мы заблуждались. Зашли ближайшие наши друзья - люди огромного мужества и человечности - Татьяна Великанова и Александр Лавут. Они уже знали об аресте А. Гинзбурга и сообщили нам, что его взяли в 8 часов вечера 3-го февраля 1977 г., т. е. как раз в то время, когда мы вручали письмо корреспондентам. Ясно стало, что мы опоздали. Надо было предпринимать иные меры. О них и пошел разговор. Начинались обычные "диссидентские" заботы, возникающие каждый раз, когда жестокая рука произвола вырывает кого-нибудь из наших рядов.
2. Чей же это голос?
Вечер 3-го, наступившая ночь, 4-е и 5-е февраля прошли в тревоге. Мы понимали, что одним Гинзбургом дело не ограничится, что предстоят еще аресты. Нам думалось, что удар будет обрушен на Группу содействия выполнению Хельсинкских соглашений. Подтверждение не задержалось.
В субботу (5.02.77 г.) сын принес вечерние газеты. Еще с порога он воскликнул:
- Мама, смотри, какой журнал!
- Это, сынок, наверное, новый наш почтальон ошибся. Отнеси и положи на окно возле почтовых ящиков, - распорядилась жена.
- А что там за журнал? - крикнул я из своей комнаты.
- "Голос родины", - ответила жена.
У меня молнией пронеслось: да, ведь так называлась недельная газетенка, которую подбросили в почтовый ящик Игорю Ростиславовичу Шафаревичу, когда в ней был напечатан пасквиль на Елену Георгиевну Боннэр (Сахарову). И я крикнул жене:
- Не отсылай. Прочти внимательней. Там должно быть что-нибудь, касающееся нас. Это нам прислали.
Вскоре я услышал:
- Есть!
И вот жена читает, а я сижу рядом и слушаю фельетон "12 рассерженных тунеядцев".
И чем дальше идет чтение, тем сильнее напрягается моя память - чей же это голос? На "Голос Родины" он никак не похож. Скорее это голос с одесского базара... Из рыбного ряда... голос мадам Стороженко.
Фельетон безусловно на уровне ее морали и языка. Но издатели газетенки превзошли и эту мораль. Та ругалась, не отходя от рабочего места. "Голос..." боится, что его не услышат, вернее - не захотят слушать, и поэтому выдает свою площадную брань с доставкой на дом.
Ругань целиком направлена против Группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений. Газетенка пытается скомпрометировать некоторых из членов этой Группы. Замах же, судя по заголовку, на всех. Значит, наши предположения верны: главный удар направлен против Группы.
Но почему такой заголовок? Вероятно, перефразировка заголовка чудесного американского фильма "Двенадцать разгневанных мужчин". Авторам фельетона, видимо, показалось очень остроумным такое перефразирование, хотя ничего остроумного и даже просто умного в этом нет. В американском фильме было действительно 12 мужчин - присяжных заседателей, а наша Группа никогда не имела такого количественного состава. Да и фельетонист смог назвать только 9 человек. При том среди них А. Сахаров, который в Группу никогда не входил, и М. Бернштам, выбывший из состава Группы еще в июле 1976 года.
Полемизировать с бульварной газетенкой дело отвратительное - все равно что в грязь окунуться. Но в данном случае этого не избежать, ибо именно через бульварную прессу решили действовать наши "опекуны". Именно эта пресса извергает грязную клевету на людей, с которыми власти хотят расправиться.
Я не буду говорить о тоне, каким ведется травля честных людей через эти газеты.