как его зовут? Мне кажется, он выкрикивает мне свое имя, но я не слышу его... О да, он явился!.. Ястреб съел голубку, лев пожрал буйвола с острыми рогами... Всему конец!.. Он во мне, он становится моею душою!.. Что делать? Горе нам!.."
Токарев дрожал мелкою дрожью, в голосе звучал ужас, как будто действительно это таинст-венное "невидимое" стояло здесь в темноте... Но и в ужасе своем Токарев чувствовал, как Сергей нервно вздрагивал. И становилось на душе злобно-радостно.
Сергей резко возразил:
- По-моему, все это только очень характерно для самого Мопассана. Да, пожалуй, и для вас... Что спорить, "тайна невидимого" глубока. Но трус и жалкая тряпка тот, кто поддается этому невидимому.
- Сядем здесь! - коротко и решительно сказал Токарев и опустился на косогор под молодою лозинкою.
Он сказал уверенным, властным голосом, и Сергей послушался. Токарев приобрел над ним странную власть.
Горизонт, прежде резко очерченный, затянулся на юге мутною мглою и стал сливаться с небом. Потянуло влажною прохладою. Токарев в волнении поглядел вдаль: пройдет полчаса - и жуткое очарование ночи исчезнет.
Небо покроется мутными облаками, лениво засеет окладной дождь.
Он медленно заговорил:
- Вы сказали: тот, кто поддается "невидимому",- трус и жалкая тряпка. Удивительное дело! Перед вами стоит громадный вопрос, а вы хотите решить его парою презрительных руга-тельств... Нет, Сергей Васильевич, такие вопросы так не решаются! Вопрос о том, что же делать, если это невидимое бесповоротно покоряет тебя. Ну, хорошо,- трус, жалкая тряпка... Ведь это сказать легко. А когда в жизни встает такой вопрос, то можно с ума сойти от ужаса... Вы знаете, отчего умерла Варвара Васильевна? - Он задыхался и медленно перевел дух.- Она заразилась сапом... Но она не нечаянно заразилась, а нарочно!.. Она не остановилась перед такого рода смертью, чтоб окружающие близкие думали, будто это - несчастная случайность. А убила она себя именно потому, что чувствовала приближающуюся победу "невидимого".
Даже сквозь темноту Токарев видел, как на него смотрело смертельно-бледное лицо Сергея с остановившимися глазами. Вдруг Сергей решительно сказал:
- Это не может быть!.. Она могла бы это сделать, она на это способна. Но никогда ни вам, никому она не созналась бы в этом!
- Да. Видите, оно так и есть. Но однажды - помните, в тот вечер, когда с вами произошел припадок,- она созналась мне, что чувствует приближение и победу "невидимого". Чтоб не поко-риться ему, она видела только одно средство - смерть. Но чтоб эта смерть поменьше доставила горя близким. Разговор был чисто отвлеченный... Ну, а перед самою смертью, почти уже в бреду, она взяла с меня слово никому не рассказывать о нашем разговоре... Как вы думаете, можно из этого что-нибудь заключить?
- Чче-ерт, чче-ерт!..- простонал Сергей и стиснул голову руками. Он поставил локти на колени и сидел, все так же стиснув голову.
Строгим, беспощадным и проникающим голосом Токарев говорил:
- Ну, и что же? Она поступила правильно? В этом настоящий выход?.. Нет, это ужасно и до безумия ненормально! А между тем именно ваши взгляды, ваша прямолинейная требовательность и делают возможными подобные ужасы. Это отрицать вы не можете. И не можете также отрицать, что вы запираете для живого человека все выходы. Необходимо серьезно и пристально приглядеть-ся к "невидимому". И только тогда, призвав всю его силу и неизбежность, возможно прийти к какому-нибудь выходу.
Сергей вскочил на ноги. Сверкнув глазами, он крикнул:
- К чему вы все это говорите?! Вы Вариною смертью хотите оправдать себя! Да неужели вы не чувствуете, какая разница между нею и вами? Из ее смерти возникает громадный вопрос,- да, громадный и ужасный по своей серьезности.